Иметь в инвесторах такого человека, как Утесов — это уже половина успеха. При умелом подборе команды профессионалов за короткий срок можно совершить невозможное, и уже в будущем году отель сможет принять первых посетителей.

— При каком? — тянусь к чайной кружке и отпиваю глоток. — Вкусный, — теперь уже я возвращаю улыбку радушной хозяйке.

— Иван-чай. Виталий заготавливал.

Давлюсь и таращусь.

— Не поверите, как меняется человек, облюбовавший затерянный остров, — Виталий весел и объективно кажется мне более живым, чем все те предприниматели первой ступени, которые гонятся за всем элитным. Начиная от зубной щетки и заканчивая личным самолетом. И тут же сокрушаюсь, что сам не лучше всех тех, остальных. В моем шкафу брендовые вещи, квартира в модном элитном доме, на паркинге давно томится Феррари.

А я сижу и ловлю кайф от травяного чая?! Серьезно?

— Это ты еще не пробовал его фирменный торт с шоколадом и сливочным кремом, — Надя перевешивается через подлокотник кресла и быстро мне открывает одну из семейных тайн.

— А вы умеете удивлять, Виталий! И, честно говоря, я приятно удивлен, что вы пригласили меня в свой дом.

— А папа только любимчиков приглашает. Остальные ждут записи, — деловым тоном сдает отца подчистую Вера.

— Девочки! — строго из-под полуулыбки делает замечание Виталина. — Пейте чай, остынет. Папа сам разберется.

Виталий не раздражен и не прогоняет дочерей. В его взгляде я улавливаю гордость за них. И это поражает еще больше.

Мать с детства требовала идеального поведения от меня. Отец всегда ставил на вид, что я мал и вечно только путаюсь у него под ногами, мешаюсь. Вечная смена лиц: няни, преподаватели и сопровождающие. Они не добавили мне счастья, а только усугубили еще больше. Постоянное чувство ненужности и обделенности, и только Марина своей улыбкой озаряла полсвета. Оттого страшнее было осознавать, что и женщинам нельзя доверять. Они гонятся за модой, деньгами и лучшей жизнью.

Только вот не складывается…

Спальный район, надомная работа и маленький сын. Неужели это ее осознанный выбор?

Семейство Утесовых я покидаю совершенно без сил. Сделка в кармане, только удовлетворения нет. Утесов остался в своем раю, а меня ждало унылое панорамное окно с шикарным видом на город. Только кому он сдался, когда, кроме прислуги, тебя там никто не ждет?

Сажусь в машину и вместо домашнего называю водителю адрес:

— Рижская, восемь…

***

В машине я сижу недолго. Вынимаю телефон и собираюсь набрать номер Рины. Что скажу? Ошибся номером? Старо как мир, она меня даже слушать не будет, а внесет номер в черный список. Я бы так точно внес себя туда без возможности вернуться.

Сижу и туплю. Смотрю в окно и на свой дизайнерский садик, который меня черт дернул разбить под окном старой активистки и сплетницы.
Я ее чувствую не пойми на каком уровне. Домофон просто пищит, а я уже знаю, кто появится из-за двери.

— Вадим, жди здесь, — бросаю короткую фразу водителю и иду к ней.

Пока я к ней подхожу, в голове снует миллион мыслей от «какого я лешего тут забыл» до «какого синего я хожу за ней как приклеенный».

Совершенно новая форма личного безобразия и мазохизма — сохнуть по бывшей.

Она стоит ко мне спиной и зачем-то ночью разглядывает клумбу. А меня просто сносит. Так близко и можно даже протянут руку и дотронуться. Но нельзя спугнуть.

— Нравится? — задаю резонный вопрос и жду ответа.

Рина вздрагивает и, не оглядываясь, бросает из-за плеча скупое и безжизненное:

— Зачем ты здесь?

Я злюсь. А где же ее привычная оборона, что я успел рассмотреть за дни нашего общения вскользь? Не понимаю себя, а ее тем более. Явных причин находиться здесь у меня нет. Вру. Другого выхода просто нет, мне нужно слышать ее голос. Я действительно мазохист, если допускаю подобное. Я явно не в себе. Другого объяснения не нахожу своим поступкам после того, с каким трудом я выбрался из океана боли и жести. В груди ворочается неприятное предвкушение. Прочищаю горло и выдаю первое, что приходит на ум: