— Лина знает, — отвечаю.

— И Лина не знает, — успокаивает меня Моника. — Только я и ты, помнишь?

Я киваю. Потом вспоминаю, что Ларри меня нашёл каким-то образом, но он ни за что меня не предаст. Но всё же Монике о недавней встрече не рассказываю. Представляю, как бы она меня бранила, если бы узнала…

— Можно, я переночую у тебя?

5. Глава 2

Альберт

“Дамы и господа, добро пожаловать на борт рейса 4B7, совершающий перелёт из Бадкура в Оресту. В настоящий момент мы являемся третьими в очереди на взлёт и, как ожидается, окажемся в воздухе примерно через семь минут.”

В комфортных креслах, друг против друга сидели четверо. Красивая женщина с копной роскошных рыжих волос и с янтарными глазами, которую спутники называли Донной. Рикки, пацанёнок лет восемнадцати. Том Барроса, грузный, но подвижный пожилой чиновник.

Четвертым был мужчина лет сорока, с обаятельной и сдержанной улыбкой. Альберт Лаккара.

Стюардесса принесла ведёрко, из которого выглядывала тяжёлая бутылка, и Донна отложила книгу. Четыре бокала сблизились, Донна мелодично пропела "чин-чин", и все засмеялись.

– Ну, за новое начало!

– Мы ещё не в воздухе, а уже напиваемся, – весело сказала Донна. – Но это ещё ничего. Хотите знать, какая самая безумная история произошла со мной сразу после войны? Помните, какой бардак тогда творился? Я тогда работала в небольшой компании, мы летели в командировку на запад. Вместе с нами летела совершенно безбашенная группа – мужчины в форме, переговаривались между собой на каком-то наречии, вид у них был такой… – она энергично покрутила в воздухе рукой подыскивая слово, – ну, откровенно потерявшийся. У меня сложилось впечатление, что это был их первый в жизни перелёт. В любом случае, стоило мне пожаловаться подруге, что я боюсь летать, как кто-то из них поставил передо мной стопку водки.

– Донна, и вы выпили? – с интересом спросил Рикки

– Конечно! Сам подумай, Рикки, – чтобы летать самолётами наших авиалиний, нужно быть либо безумной, либо пьяной. Но это ещё не конец. Мы взлетели, но никто не объяснил той группе, что в салоне самолёта не курят. Вернее, стюардесса пыталась, но её никто не слушал, и уже довольно скоро в салоне стало нечем дышать. Тут я не выдержала. Пожаловалась на спёртый воздух – и знаете, что один из них ответил? “Что, форточку открыть сложно?”.

Все рассмеялись, а Альберт заметил:

– То, с чем мы имеем дело – это полный крах образовательной системы.

Он потянулся за канапе. Мимо них, покачивая бедрами, прошла стюардесса и бросила быстрый выразительный взгляд на начальника Донны, а потом и на саму Донну. Последняя подалась вперёд и заметила шутливо:

– Альберт, это уже раздражает. Тут все женщины принимают тебя за моего мужа, и меня просто захлестывают волны их ненависти и ревности. Они, наверное, гадают, где мне удалось подцепить такого бадкуровского красавца.

– Я, конечно, не гей, – вмешался в разговор Барроса, – и в мужской привлекательности ничего не смыслю, но почему ты решила, что не меня принимают за твоего мужа? Сидим-то мы рядом.

Рикки тоже хотел пошутить, даже открыл рот, но тут Альберт заметил, что Рикки поставил шампанское на столик, даже не пригубив, подхватил "Эл гего" и протянул юноше:

-- Чокаться и не отпить – невежливо. Пей, ушастый.

Но Дона остановила его руку:

– Ему только двадцать. Незаконно в таком возрасте предлагать алкоголь.

– Мы на борту самолёта бадкуровской авиалинии. В Аппайях с восемнадцати лет употребление алкоголя разрешено, так что не морочь ему голову. – Альберт аккуратно отвёл её руку.