Раздумываю: говорить или нет. Кошусь на коридор, качаю головой, указывая на сад. Садимся в беседке, которую Тим уже полностью привёл в порядок и даже повесил белые шторы. Тим не торопит. Ждёт, откинувшись на руку.

— Она мне не даёт, — наконец говорю с досадой, рассматривая заросший куст калины.

— Что? — Тим приподнимает бровь.

— С тех пор, как ты приехал, она мне не даёт, — угрюмо повторяю. Опускаю глаза на свои руки, лежащие на коленях. Усмехаюсь.

— Мне уйти? — спокойно спрашивает Тим.

— Нет! — моментально поднимаю глаза на брата. Поджимаю губы, нехотя говорю: — Может, на один вечер… Она говорит, что не может, пока кто-то незнакомый дома…

Тим мягко улыбается. Обнимает одной рукой и ерошит волосы.

— Я мог бы и раньше догадаться. Никак не привыкну, что ты давно вырос. Сегодняшний вечер проведу в баре. А ты мирись с Полиной.

***

Тимур

Верный своему слову, ухожу практически сразу. Нашёл самый дальний и тёмный столик в шумном баре, слился с посетителями настолько, что никто даже внимания не обратил. И выхожу лишь после закрытия.

Пить умею, могу не пьянеть часами. Сейчас в голове лишь слегка шумит, несмотря на несколько бутылок вполне приличного ирландского пива. Не заметил, как выпил так много: задумался, наблюдая за посетителями, прислушиваясь к обрывкам разговора и понимая, что не надо ни собирать на кого-то информацию, ни ждать осведомителя, ни убивать. Просто можно сидеть, пить и есть и пытаться расслабить натренированные инстинкты. Меня не шатает, несмотря на лёгкую слабость в ногах.

Улицы пахнут так же, как помнил. Дома стали другими, но запах остался. Хочется просто идти домой, быть свободным в своих решениях и ни от кого не зависеть.

В доме темно. Тихо вхожу и замираю, прислушавшись. Из спальни доносятся звуки, которые очень сложно с чем-то спутать. Именно так звучит женское наслаждение, которое доставляет мужчина губами. Отчётливо слышно, как они размыкаются, слышно тихие влажные звуки и протяжные томные стоны. Даже напрягаться не надо, чтобы представить Полину, лежащую на кровати с широко разведёнными ногами. И тёмную голову брата между них.

— Что ж, — думаю, выходя из дома и направляясь к беседке, — по крайней мере две вещи знаю точно: мир в доме восстановлен, а Полина — очень страстная женщина. Иначе как объяснить, что они до сих пор не спят?..

7. Глава 7

Алина

Тихонько напевая под нос, передвигаюсь по кухне, колдуя над завтраком. Впервые за долгое время проснулась в отличном настроении, и даже тень Тимура, мелькнувшая в саду, не может его испортить. С Марком всё снова замечательно, а старший Градов… Бог с ним, он больше не мешает. И хотя Марк ушёл ранним утром, улыбка всё равно не сходит с лица, а в груди легко.

— Доброе утро. — Тимур входит в кухню. Как всегда, безукоризненно одетый, с идеально причёсанными волосами. Только слипшиеся ресницы говорят о том, что он только что умывался.

— Доброе утро, — отвечаю, отвернувшись к тарелке, в которой лежат небрежно порванные листья шпината.

— У вас хорошее настроение. Наконец выспались? — он прислоняется к кухонному столу и бросает быстрый взгляд на тарелку. Беззвучно вздыхает.

Щурюсь, раздумывая: знает, догадывается или просто проявляет обычную вежливость? Решив, что последнее, искренне говорю:

— Прекрасно выспалась, спасибо. Давно так крепко не спала.

***

Тимур

Склонив голову набок, изучаю её: длинные ноги в коротких шортах и майка, почти полностью их скрывающая. Несколько бледных синяков на лодыжках и бёдрах, пятнышко засоса на шее — Полина забрала волосы в высокий хвост. При желании я мог бы услышать всё, даже шепот на расстоянии нескольких метров, но естественно прислушиваться к тому, как брат занимается сексом, не собирался. Только спрашивать меня никто не стал — звуки долетали даже до отдалённой беседки в саду, а я так уютно устроился под одеялом, что совершенно не хотел менять место. Одеяло взял из своей спальни, спокойно пройдя к себе в комнату. Знал бы, ушёл в гостиницу, хотя посреди ночи едва ли нашлась бы свободная комната. А ночевать в мокрой траве и на холодной земле… Внутри всё взбунтовалось. То ли так начала действовать мирная жизнь, то ли просто устал и хотел удобства — стыдно за это не было.