– Мама была именно такова, – кивнула тетя Оля. – Да она и сейчас хороша собой.

– Уж я-то знаю, насколько эхайны влюбчивы и сентиментальны, – сказал дядя Костя. – Эхайны обожают блондинок. Голубоглазые блондинки могут вить из них веревки. Если бы у нас нашлось достаточное количество голубоглазых платиновых блондинок, обязательно натуральных – клонессы Мерилин Монро изволят не беспокоиться! – да еще, по возможности, с «доминантой Озмы», мы бы давно покончили с этим дурацким межрасовым конфликтом…

Похоже было, что все забыли о моем присутствии. А у меня на языке вертелось столько вопросов сразу, что я даже не знал, с каким встрять в разговор в первую очередь!

– Какие еще выводы воспоследовали из этой истории? – сам себя спросил дядя Костя. – Например, что этот загадочный агент, возможнее всего, этнически был Светлым Эхайном – потому что Светлые Эхайны всегда были максимально толерантны к человечеству и не раз предпринимали попытки сближения. В том числе и весьма удачные… я имею в виду Нигидмешта Нишортунна и Озму. Или, что менее вероятно, он мог быть Лиловым либо Желтым. Последнее предположение целиком выстроено на методе исключения – мы просто слишком мало знаем об этих расах и об их стереотипах восприятия человечества. Но вряд ли он был Красным Эхайном, поскольку те избегают любых соприкосновений с людьми по принципиальным соображениям, и определенно не Черным – эти людей попросту спинным мозгом ненавидят…

Он осекся.

Все взгляды сразу обратились в мою сторону. Я сидел, втянув голову в плечи, и не знал, что сказать.

– Похоже, я сморозил глупость, – наконец вымолвил дядя Костя. – Ты… Черный Эхайн… как, не обиделся?

– Да вроде бы нет, – ответил я. – Не такой уж я и Черный… так, серенький.

– Ну и ладно, – сказал дядя Костя. – Моя история тоже закончилась. Давайте, что ли, завтракать.

– Подожди, Консул, – сказала тетя Оля. – Но я-то свою историю еще не закончила!

Дядя Костя недоумевающе приподнял бровь.

– Есть что-то, чего я не знаю? – спросил он.

– А вот я тебя и огорошила! – снова расхохоталась она. – С этим твоим вшивым Департаментом… Фокус в том, что доктор Майя Артуровна Лескина уже после моего рождения по меньшей мере трижды встречалась с моим отцом!

– Мыльная опера, – произнесла мама. – Целые горы мыльной пены.

Дядя же Костя безмолвствовал, хмуро уставившись в чашку остывшего кофе.

– Так, – наконец отверз он уста. – Фокус, конечно, нерядовой. Я понимаю, что не вправе задавать тебе, Ольга, какие-то вопросы, но…

– Мама не просила хранить это втайне, – сказала тетя Оля. – Но здесь есть тонкость: она не подозревает о том, что мой отец – эхайн. Она не знает, кто такие эхайны, и уж тем более слыхом не слыхивала про какие-то там межрасовые конфликты.

– Счастливейшая из женщин! – вздохнул дядя Костя.

– Она чистосердечно полагает, что он то ли датчанин, то ли титанид, работающий где-то в Галактике у черта на рогах и на Земле бывающий редкими напрыгами. К слову, мы даже с ним встречались – когда мне было полтора годика от роду…

– Все-таки эксперимент, – сказала мама.

– Ни фига, – упрямо возразил дядя Костя. – Когда в середине двадцать первого века лферры провели здесь один из своих несанкционированных экспериментов по межрасовой конвергенции, они установили над матерью с ребенком такой жесткий мониторинг, что в два счета засветились, что смешно, перед земными спецслужбами и вынуждены были спешно сворачивать всю деятельность, а затем, что не смешно, перед Советом тектонов, а уж те им прописали такую клизму с битым стеклом, что мало не показалось. Отчего, думаете, в конце двадцать первого века как бы по волшебству вдруг исчезли синдром приобретенного иммунодефицита и рак?