– Сплах… слап… спланхноспонгия Зеликовича-Бравермана, – осторожно предположила мама.

– Официальная версия для особо чувствительных натур, – возразил дядя Костя. – А на самом деле – репарации лферров человечеству. Асимметричное возмещение нанесенного ущерба по распоряжению Совета тектонов. Чтобы впредь было неповадно.

– Кто такие лферры?! – взмолился я, но не был услышан.

– А что стало с матерью и ребенком? – спросила мама, и была услышана.

– Все обошлось, – ответил дядя Костя. – На какое-то время у них появилась новая бонна, очень заботливая и разносторонне образованная. Ребенок стал нормальным и вполне здоровым. Потом он вырос. Звали его Роберт Локкен.

– Что, тот самый? – спросила мама.

– Тот самый, – кивнул дядя Костя.

– Но у него было много детей.

– У него не было ни одного собственного ребенка. А те пятнадцать, которых ты имеешь в виду, – все приемные… Но мы, кажется, отвлеклись. Так что там, Оленька, у твоей матушки было с твоим батюшкой?

– Три или четыре краткие встречи, – ответила тетя Оля. – Всегда в местах грандиозного скопления народа. Пляж Копакабана. Тауматека в Рио-де-Жанейро. Поволжский мегаполис. В подробности я не посвящена, потому что мама… ну, вы уже в курсе, как у нее насчет подробностей. Вот это платье, что на мне, его подарок. Как он объяснил маме: национальный костюм, символ созревающей красоты.

– Ага, – сказал дядя Костя. – Вот оно что! То-то я гляжу, уродство какое, эти мне эхайнские кутюрье…

– Да ладно, – смутилась тетя Оля. – Сейчас схожу переоденусь. И, между прочим, он Лиловый Эхайн!

– Это тебе Майя Артуровна сказала? – осведомился дядя Костя недоверчиво.

– Точно. А ей – мой отец. Он попросил ее передать мне эти слова в точности, будучи в полной уверенности, что она все равно не поймет, о чем речь. Так оно и вышло.

– И случилось это… – проговорил дядя Костя, что-то про себя соображая.

– В прошлом году. Когда я уже знала, что я эхайнская девушка, но в самых общих чертах.

– Мог бы и сам сообщить, – буркнул дядя Костя. – Никаких формальных препятствий к тому не существует.

– Мы ни разу не оказывались на одной и той же планете Земля в одно и то же время. Так уж сложилось… Я даже знаю, как его зовут.

– Теперь и я тоже, – сказал дядя Костя. – Гатаанн тантэ Гайрон. Я угадал?

– Ты угадал, – проворчала великанша.

– Ну и папуля у тебя, Оленька, надо поздравить. Антон, стало быть, Готтсхалк. Ну-ну… Так вот, значит, кто работал в нашей миссии во Вхилуге в сто четвертом году!

– Ничем тебя не проймешь, – промолвила тетя Оля разочарованно.

– Даже и не пытайся, – сказал дядя Костя назидательно. – Просто я поименно знаю всех эхайнов, что посещали наш мир за последние десять лет. К счастью, их было не так много.

– Это тебе Забродский помог? – спросила мама напряженно.

– Он самый, Леночка.

– А он не пытался всех этих эхайнов изловить и поместить в какие-нибудь свои террариумы… для экспериментов?

– Перед ним и его Департаментом стоят иные задачи, – сказал дядя Костя с неохотой. – Во-первых, в прошлом году Гатаанн Гайрон прибыл к нам открыто и уже поэтому пользовался дипломатическим иммунитетом. А во-вторых, он Лиловый Эхайн, а им нужен был Черный.

– Мой сын был им нужен, – сказала мама недобро.

– Успокойся же, Елена, – строго сказал дядя Костя. – Никто не отнимет у тебя этого балбеса. Никто и никогда. Я клянусь. Тебе что, мало моего слова? Оно кое-что значит в этой Галактике, уж поверь.

Мама не ответила.

– Более того, – продолжал дядя Костя. – Чтобы окончательно закрыть эту тему, мы сегодня выслушаем еще одну историю… но уж, как видно, после завтрака.