Но я уже тогда твердо усвоил, что мне нужны деньги. Много. А там, где много денег, не должно быть никаких привязанностей.

Этому меня научил мой настоящий отец. Биологический, как теперь модно выражаться.

Делаю глоток, перекатываю вино во рту.

Игорь Большаков — язык не поворачивается назвать его отцом, — был очень богатым и успешным бизнесменом там, откуда я родом. Настоящий долларовый миллионер. Но денег никогда не бывает достаточно. Он захотел вывести из игры своего компаньона, а для этого обратился к бандитам.

Лучше бы к ментам пошел. Таким людям нельзя иметь семью и детей, им или семья, или деньги. Басмач решил забрать себе все, меня с матерью похитили и потребовали у Большакова выкуп — бизнес и активы. Все.

Пока он думал и выбирал, пока пытался выйти на Басмача и договориться, пока торговался, мать вместе со мной попыталась сбежать.

Ее убили. А меня поймали. Не знаю, зачем оставили в живых. Демьян говорил, что тот человек пытался мною шантажировать Басмача.

Увез меня из страны, привез сюда, держал на какой-то квартире. А потом однажды привел под детский дом и приказал молчать. Сказал, что, если буду болтать, он вернется за мной и убьет.

Я так боялся, что кроме своего имени ничего вообще сказать не мог. Он мне в кошмарах снился, а оказывается, его в то же день застрелили люди Басмача.

Кто-то был очень заинтересован, чтобы сын Большакова никогда не появился на горизонте, поэтому его и не искали. С самим Большаковым быстро расправились, предварительно отжав активы. Демьян сумел все раскопать спустя много лет и то без прямых доказательств.

Он показал мне фото того, что сделали с моей матерью. Она была беременной на седьмом месяце, я с тех пор не могу видеть беременных.

Закрываю глаза и отворачиваюсь, у меня в глазах темнеет. И никаких детей у меня никогда не будет.

«Я вам сына рожу».

Беру бутылку и делаю большой глоток прямо из горла.

«Вам», блядь. Вот чем она меня зацепила.

А потом вижу Нику с большим животом, лежащую в овраге всю в крови, и в глазах реально темнеет. Хочется въебать бутылкой о стену, расхерачить все вокруг, и я дышу глубоко и шумно.

Задерживаю воздух и выдыхаю. Тимур Большаков имел бы право и на семью, и на Нику, и на сына...

Когда я все узнал, я пошел к Шерхану. Предложил сделку — он помогает мне вернуть родительские миллионы, забирает себе хоть все, а потом я убиваю Басмача.

Шерхан помог, при этом не взял ничего кроме коллекции драгоценных камней. Он у нас любитель цацок «с историей».

У Большаковых были виноградники и небольшая винодельня, Игорю нравилось с ними возиться. Я хотел бы жить в Эльзасе, выращивать Гевюрцтраминер и делать пряное вино с ароматом розовых лепестков. И тогда у меня было бы право на Нику.

Я не стал возвращать себе свое настоящее имя. Я не считаю отцом человека, который сумел меня родить, но не сумел защитить ни меня, ни мою мать, ни мою сестру или брата.

Он отнял у меня семью, поэтому я до конца своих дней останусь Демьяновичем.

Капитан Тимур Морозов тоже имел бы право на другую жизнь. Откуда-то я знаю, что Нике было бы по хую, мент я или миллионер. Ей не нужны мои деньги, ей нужен я.

Вот только все это не нужно Тиму Талеру. А Тим Талер вряд ли доживет до пенсии, чтобы выращивать Гевюрцтраминер.

Мысли кажутся мне черной рекой, которые текут как сажа, вымазывая все вокруг. Тихо стучит дверь, я оборачиваюсь и вижу на пороге завернутую в плед Веронику.

— Я не помню, как уснула, — ее голос пробирает до внутренностей, и я хрипло зову:

— Иди сюда, Вероника, будем пить «ледяное» вино. Увидишь, тебе понравится.