— Мы же без рук, сладкая. Подтяни ножки, я хочу тебя так.

Она начинает дышать еще чаще, потому что я будто случайно вошел в нее и сразу вышел.

— Тим, — она пытается выпрямить колени и раздвинуть ноги, но я не позволяю, — Тим, я хочу, пожалуйста!

— Ну нет, мы только начали, сладкая.

Снова вгоняю член, а потом выхожу. Он блестит, влажный от Никиного желания. Ее розовая плоть тоже влажная, размазываю смазку и опять ныряю в Нику.

Мокро, горячо, сладко. Просто охуенно.

Смотрим друг другу в глаза. Девчонка напряжена, на шее бьется синеватая жилка. Перевожу взгляд на губы и ловлю себя на мысли, что сейчас ее губы внизу еще более влажные.

Это что же, считай, она мне делает минет?

Ощущения более чем похожи. Начинаю двигаться ритмично, но медленно, растягиваю кайф. Ника стонет и пытается тоже двигаться, но я крепко фиксирую ее руки под коленями, и она от бессилия всхлипывает.

Вот такая она мне еще больше нравится — обездвиженная, возбужденная, вращающая бедрами как мартовская кошка. А я продолжаю изматывать ее монотонным и ритмичным скольжением по раздразненной, возбужденной влажности.

— Тимур, — шипит сквозь зубы, — если ты меня сейчас не трахнешь, я тебя укушу.

— Кусай, — соглашаюсь и тут же опережаю, кусая ее за подбородок.

Она вырывается, хватает за плечи, скользит руками по спине вниз, и в момент, когда я в нее ныряю, вдавливает в себя. Начинает сама об меня трахаться.

Какая же за ебля с этой девочкой невозможная!

С трудом прихожу в чувство.

— Эй, мы так не договаривались, — демонстративно наваливаюсь, подхватывая Нику под колени, и разрешаю себе оторваться.

Сначала кричит Ника, долго выгибаясь в оргазме, за ней кричу я. Падаю сверху, накрывая собой, и шепчу в волосы:

— Девочка моя, как же я без тебя буду?

17. Глава 17

Доминика

Я перевожу дыхание, пока отголоски оргазма расходятся кругами, вызывая дрожь и покалывание во всем теле.

Тимур целует меня протяжно и глубоко. Держусь за его шею — наконец-то Тим отпустил мои руки! — глажу влажные волосы и понимаю, что он уже принял решение.

В голове словно тумблер переключается.

Я больше не хочу на него обижаться. Никто не знает, сколько времени нам осталось провести вместе. Зачем тратить его на пустые никчемные обиды?

Наверное, мне не судьба быть с Тимуром. Не в этой жизни точно.

Возможно, когда-то мы с ним снова встретимся. Он полюбит меня, у нас будет семья, двое детей. Большой красивый дом, собака, кошка и даже попугай. Но это будет потом, в другой жизни.

А сейчас я глажу его по волосам и улыбаюсь. Потом мы целуемся очень долго, сидя в кресле. Теперь моя очередь спаивать ему глотками это сладкое ароматное вино. Тим сказал, оно называется «ледяным».

Мы ни о чем не говорим, просто целуемся.

Снова занимаемся любовью, на этот раз неторопливо, медленно. Так глубоко, что кажется, мы проникаем друг в друга. Погружаемся и проходим насквозь.

Тим ласкает мою грудь, посасывая по очереди то один сосок, то другой. И я не знаю другой такой сладкой муки, способной вот так иссушить меня дотла. И другого мужчины такого не знаю, потому что нет их, других. Один Тимур есть.

Кончаем почти одновременно и снова сидим в кресле, целуемся. Вино выпили все, последние капли Тимур вылил мне на соски и слизал. Но там была маленькая бутылка, в два раза меньше обычной.

Тим говорит, «ледяное» вино все идет в таких бутылках. На одну такую бутылку нужно до восемнадцати килограммов винограда, который собирают в кожаных перчатках, чтобы он не растаял от тепла человеческой руки.

Тимур много знает о винах и виноградниках. Он рассказывает о них, когда мы не целуемся. А я слушаю и думаю, что Тим говорит о себе.