Дважды обойдя свою «усадьбу», применив пространственное и логическое мышление и обнаружив пробелы в мысленной карте, Аня нашла еще одну, ранее незамеченную и замаскировавшуюся под забор дверцу. За ней действительно скрывалась баня: темная, сырая и холодная. Топить ее девушка побоялась: по крайней мере, без предварительной консультации в интернете или у сердобольных соседей. Так что мыться пришлось холодной водой. А потом еще и ужинать парным молоком и сухарями, потому что ничего другого не нашлось. А парное молоко – это бе-е-е-е.

За всеми этими хлопотами незаметно подкралась ночь. Задернув старинные занавески с «ришелье», девушка села за круглый стол, обняла себя за плечи и замерла. Тишина старого города-села обволокла ее со всех сторон.

К вечеру поток машин, снующих туда-сюда по дороге, снизился до нуля, и на улице было тихо-тихо, только пел где-то вдалеке пьяный баянист, да ругалась в соседнем дворе визгливая хозяйка. В доме было спокойно и… очень одиноко. Прямо до жути одиноко. И как она раньше не замечала, как это страшно: сидеть дома одной?

Нет, Аня не боялась грабителей, темноты, мышей или еще чего-нибудь в этом роде. Она просто никогда прежде не замечала, насколько она никому не нужна. Вот уехала, и никто даже не остановил, не пошел провожать. Да что там: даже сообщение не отправил никто, не поинтересовался, хорошо ли добралась.

А она вовсе не хорошо добралась. Аня целую неделю моталась по инстанциям, собирая бумажки и внутренне трясясь, понимая, что если вдруг все сорвется, она останется и без дома, и без денег, потому что придется спустить их на съем квартиры и прочее. К тому же, она выставила себя полной дурой (хорошо хоть, всего лишь перед подростком), вляпалась в дерьмо (в прямом и переносном смысле), а теперь даже не знает, что ей делать дальше. Спать? Ну да. А дальше? Опять животных кормить? И что, так по кругу? А как же общение, личная жизнь?

Нет, похоже, она совершила очень большую ошибку. Не роковую, конечно, но серьезную. Что она будет делать тут, в глуши? Кому сдалось ее экономическое образование и городские навыки в такой деревне? Да она даже печь растопить без чужих советов не в состоянии! Нет, придется все это добро продавать. Но кто ж купит-то? Вон, на соседней улице дома по нескольку штук брошенные стоят, как в мультике «Простоквашино»: живите, кто хотите.

- Вот я дура-а, - кисло протянула Аня, зависнув над кружкой так и не допитого молока. – Ничему жизнь не учит. Была у меня работа, друзья, деньги. А теперь ни работы, ни денег, ни друзей, одни овцы с кроликами. Ну, капец просто.

Аня стерла ненароком навернувшуюся слезу. На самом деле, потеря работы и части средств ее огорчила не так сильно, как можно было бы подумать. Отчего-то сильнее всего ударило по самолюбию безразличие «друзей» к ее отъезду.

Неужели там, на прежнем месте, никто даже не заметил ее пропажи? Неужели подружкам без разницы, кто лайкает их фото с рассортированным мусором: она или прочие люди? Неужели тот симпатичный тренер, что уже успел насорить ей в личку коллекцией любимой музыки для тренировок, нисколько не расстроился, что «рыбка» соскочила с его любовного «крючка» и умчалась в дальние моря?

Про бывшего и вспоминать не стоило: хоть они и разошлись весьма мирно, и даже сошлись на мнении, что «секс по дружбе» - это не плохая идея, но тем не менее, с прощального «по-дружбе» так друг другу ни разу и не написали.

- Эй, Володя! – раздалось из открытых настежь оконных створок. – Срочная доставка в Рюхаловку: кричащий гриб и компост для него. Володька, э! Ты спишь уже, что ли?