Вот оно – деревенское воспитание, где секса нет. При этом супруги не стеснялись ругаться при своих и чужих детях, вспоминая постыдные, мерзкие поступки, используя неформальную лексику. Мужчины, вчера напившиеся до скотского состояния, сквернословившие, дравшиеся, бросавшиеся с топором на пытавшегося утихомирить соседа и уснувшие в итоге под кустом прямо на улице, на глазах у всей деревни на следующий день без всякого смущения смотрели детям в глаза. И женщины тоже не выбирали выражений, при народе разбираясь со сплетницей или подружкой, покусившейся на чужого мужа. Не очень-то стесняясь, цеплялись друг другу в волосы, обзывались мерзкими, не всегда заслуженными словами. Для Лики – ничего зазорного, ведь это жизнь. Но поцелуй…

Поцелуй дети могли увидеть лишь на свадьбе под крики «Горько!», а осмеянный и ославленный поцелуй на людях не в меру разгулявшегося охальника – по телевизору, особенно если родителей нет дома. Совсем запретный, бесстыдный поцелуй – в американском фильме, который детям «до шестнадцати» смотреть запрещается.

Сексуальное воспитание от мамы заключалось в следующем:

– Стыд! Срам! Позор! – И уж совсем страшное: – Ребёнка ещё в подоле принесёшь!

В школе и на улице от старших девчонок слышишь – только на ушко, только шёпотом, – что не так страшно всё, как об этом рассказывают. Правда, кто-то уже и горького опыта хлебнул, полученным с человеком, который в три раза старше, у которого к моменту свадьбы уже были свои, совсем другие запросы и возможности.

Прожив три года в браке, Лика осталась совершенно невинной, целомудренной девственницей, так и не сумевшей понять, о чём восторженно шептались сокурсницы, о чём вздыхают брошенные дамы-клиентки, о чём визжат дивы в ставших вдруг доступными и даже привычными эротических фильмах… И вот впервые…

Она пыталась понять, но поняла только одно – что не прогонит, не отпустит Сергея, пока не узнает его тайну.