— И? Меня увидеть хотели? Ну ты же выкрутилась?

— Ну выкрутилась я, да! Сказала, что рано утром поехала на работу, а тут Айсель! Сдала тебя, короче. Мы тут с Сашей вчера...

— Алин, — не могу сдержать улыбку. — Ты делилась с мужем, что у меня нашелся кавалер. И твоя дочь это услышала? А сегодня сдала меня своему дедушке? — догадываюсь я. Всю жизнь с полуслова понимала, что хочет сказать сестра.

— Да-да! Я в шоке, сестренка. Клянусь! Таким обиженным тоном рассказывала! Мол, тетя обещала приехать ко мне, но осталась со своим парнем! Дедушка, Милена любит его больше, чем меня! Короче, малышка, кажется, тебя ревнует. Я уже боюсь представить, что будет, когда у тебя ребенок родится.

— Еще рано об этом думать. Лучше скажи, что папа ответил. Устроил тебе допрос?

— К моему удивлению, нет. Я, конечно, заметила, как мама сжала его руку, когда он открыл рот и уже хотел задать мне самый важный вопро: кто он?! Но он закрыл рот обратно, перевел взгляд на маму и замолчал. А Айсель сказал, что она ошибается. Что тетя любит ее больше всех на свете.

— Боже, Алина... Папа, кажется, стареет, — смеюсь я. — Ладно, приеду к вам позже.

— Ты все еще там? То есть... У него?

— Ага. Завтракаем.

— И как он? Температуры нет?

— Как огурчик. Все отлично, Алин. Приеду — расскажу. Давай, не скучай.

Глупо улыбаюсь, всматриваясь в свое отражение в зеркале. Щеки слегка розовые, глаза блестят. Без макияжа, правда, выгляжу немного вяло. Но это вовсе не так. Настроение у меня хорошее.

Забираю свои вещи, хочу закрыть дверь, чтобы переодеться. Но Беркутов появляется так внезапно... Как черт из табакерки.

— Куда это ты собралась? — его тон мне совсем не нравится. А взгляд... Он такой хитрый.

— Домой.

— Ты же спать хотела.

— Дома посплю.

— Уверена? — усмехается. — Что я тебя отпущу?

Надвигается на меня. Пугает даже. Я пячусь назад — до самой кровати. Не могу удержать равновесие, падаю на кровать.

— Дим... Это не смешно, — шепчу я сиплым голосом.

Я замечаю, как парень разглядывает мои ноги. Черт! На мне же только рубашка, подол которой поднялась до невозможности высоко. Зрачки Беркутова расширяются. Уголки губ дергаются вверх.

— Дима... Не смей... — упираюсь в спинку кровати.

Но он меня вовсе не слышит. Нависает надо мной. Сжимает запястья своими лапами, поднимает мои руки за голову. Щелчок, и моя правая кисть оказывается в наручниках. А второе кольцо он прикрепляет на железяке, которая на спинке.

— Это что вообще значит? Что ты делаешь?

— Тебе понравится. Даже не сомневайся, — горячая ладонь ползет с бедра к животу.