– Конечно, – пожимает она плечами, – в прошлом. Но то, что всё в порядке, это бы я поспорила. Я ни черта не в порядке, Паша, и я это понимаю.

Глажу её по волосам, хочу утешить, но не знаю, что ей сказать, потому что на каждый мой ободряющий комментарий она находит, что возразить.

– Сейчас понимаю, как мне повезло, что не забеременела. Ребёнок бы связал нас с Денисом, а так… я просто уехала из города. И всё. Ну, правда, перед отъездом пришлось забирать Дениса из бара, где он ругался на меня и орал, что я ему жизнь сломала. Так что про нас, думаю, до сих пор в Мирном слухи ходят. Это для меня он стал пьяным насильником, а для всех остальных так и остался рубахой парнем, готовым прийти на помощь по первому зову.

– И как же ты оттуда вырвалась?

Ника морщится, это даже не из-за слёз. Горечь и неприятие проступают без прикрас на её нежном лице.

– А вот как-то взяла и решилась. Денис не пил какое-то время, думал, что у нас может всё наладиться, а в другую минуту проклинал судьбу, которая нас связала. Так что однажды я просто собрала сумку и уехала во Владивосток. У меня там остались друзья с института, они помогли найти жильё и устроиться на работу. Вот это почти всё, – вздыхает она, а я напрягаюсь.

– Что значит почти?

В её глазах мелькает тень боли.

– Не важно. Не хочу тебе говорить.

– Почему?

Что за странное упрямство, ведь она мне столько всего рассказала?

– Ты… расстроишься.

– Нет уж, давай говори!

Такой расклад мне совсем не нравился. Ника начинает говорить, но так тихо, что мне приходится перестать дышать, чтобы её расслышать.

– Прошёл месяц, как я переехала, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Денис. Наверное, взял адрес у родителей.

– И? – не выдерживаю, когда Ника надолго замолкает.

– Он был пьяный или… ещё под чем-то. Утверждал, что мне надо вернуть домой. Прямо сейчас. Я ответила, что никуда с ним не пойду, а он… он…

– Ударил тебя? – спрашиваю, надеясь, что ничего страшнее с Никой не произошло, но та качает головой.

– Он тебя тронул?

– Пытался, но… к счастью, я ждала друзей, и Эдик практически стянул его с меня.

Ничего не могу поделать, но стискиваю Нику в объятьях, она, кажется, не возражает.

– Надеюсь, ты на него заявила?

– Нет, – шепчет она. – Я не стала.

– Ради бога, почему?

– Потому что, чтобы я им сказала? Что мой собственный муж пытался меня изнасиловать?

– Да! – резко восклицаю я, и Ника снова вздрагивает. Приходится напомнить, что надо держать себя в руках.

– Во-первых, заявление в полицию ничего бы не решило. У нас нет рычагов, чтобы воздействовать на такие ситуации. А во-вторых, это был не он… ну, он другой. Только когда выпьет, становится неуправляемым. Я ведь уже говорила.

Я бы, конечно, с ней поспорил. Из всего, что рассказала Ника, я делаю вывод, что её бывший муж был той ещё болью в заднице, даже когда оказывался трезв.

– Алкоголь не даёт ему право нападать на людей. Бить их и насиловать.

– Он не бил, никогда меня не бил. Да и не насиловал.

Со вторым я бы поспорил. Насилие бывает разным. Моральным, в том числе, и оставляет следы куда страшнее синяков.

История Ники в буквальном смысле слова сводит меня с ума: это и просто, и сложно одновременно. Потому что её ситуация не нова, а ещё потому, что она оправдывает этого мудака. Есть скрытые абьюзеры, предпочитающие убивать морально. Есть откровенные – угрожающие физической расправой. Нике похоже попался и тот, и другой в одном лице. Мне хочется рвануть на противоположный конец страны, чтобы из-под земли достать конченного мерзавца и придушить на месте. Врезать, вышибить весь дух, задавить, как никчёмное насекомое – боже, никогда не замечал за собой такой кровожадности. Сейчас же кулаки в прямом смысле слова чешутся.