Парень устало вздохнул и поднял взгляд к голубому небу.
- Помнишь, мы медь собирали и золото? Перед тем как на лагерь перевалочный напасть? Вот с той меди, золота и своей плоти я артефакты и сделал. - Мак обвел взглядом воинов. - Не было у меня другого выхода. А то, что осталось - вечерами на заготовки для баньши делал.
- А как ты теперь с ними, - Гурт указал на стальные перчатки. - Ты теперь до смерти будешь в перчатках ходить?
- Лучше так, чем силой все подряд пачкать, - пожал плечами Мак. - Ладно бы я магом жизни был или света. Если я пальцем живого коснусь, оно помереть может, а не погибнет, так проклятье заработает.
Мак стащил перчатку и отломил рукой кусок хлеба. Прямо на глазах хлеб начал темнеть и покрываться плесенью.
Вар и Гурт переглянулись.
- Больно высока цена, - покачал головой седой десятник.
- А меня торговаться не звали, - выдавил подмастерье горькую усмешку. - Либо так, либо никак.
Мак кивнул Биллу.
- Там еще немного осталось огонь-воды? Рану бы промыть...
Здоровяк кивнул и достал из своей сумки почти пустой бурдюк с самогоном и остатки чистой тряпки.
- Держать надо? - спросил Вар, глядя, как укладывается на спину подмастерье.
- Справлюсь, - выдохнул парень, готовясь к очередной экзекуции.
Билл размотал повязку и смочил в самогоне тряпицу.
- Не дергайся только, - произнес он, передавая ее Вару. - Зря не дал нам в лагере сразу рану обработать.
- Времени не было, - произнес подмастерье, собираясь с духом. - Едва уйти успели.
Пока Мак шипел и скрипел зубами, рядом, глядя на сопки вокруг, начал рассказывать Гурт.
- Я когда служил первый срок, думал, вернусь домой, денег привезу, заживу по-настоящему. Нас то в семье семеро пацанов росло. Отец рано помер, лихоманкой положило его в конце зимы. - Гурт приложился к бурдюку и, вздохнув, продолжил. - Так вот, когда вернулся с первого срока, оказалось, что девка, которая меня клялась ждать, померла в третью зиму, как ушел. Одного брата на торжище до смерти палками забили. Он спьяну на кланового сборщика налогов с кулаками полез. Матушку тоже предки прибрали к себе. Трое братьев ушли в столицу по прошлой весне. Больно голодно было в родной деревне.
Вар закончил промывать рану и, закупорив бурдюк, передал здоровяку, после чего внимательно оглядел Гурта.
- И вот я вернулся после первого срока. В кармане три золотых монеты. Одну за службу, вторую за войну, а третью трофеями собрал. Думал, заживу, а дома шаром покати. Двое братьев едва концы с концами сводят. Если бы не корова, так давно бы по миру пошли. Да и та тощая, больная. В зиму с них сборщик три шкуры содрал за два года. Считай, только на посев зерна оставил, да корову одну. Вроде как не до последнего обобрал. - Гурт усмехнулся и махнул рукой. - И чего делать было? Из семерых братьев, матери, да девки моей, что по ночам душу во сне грела, осталось только двое братьев и три золотых.
Мак осторожно поднялся и сел так, чтобы Вару было удобно его перевязывать.
- Пожил я так с братьями несколько месяцев и на душе такая тоска встала, что совсем сник. Оглядел дом родительский и махнул рукой. Пешком пошли с братьями на ярмарку, к городу. Там все золото отдал. Скотину скупили, зерна набрали, птицы, лошадей справных, инструмента. В общем, хозяйство недурное собралось. На троих бы хватило. - Гурт улыбнулся доброй улыбкой. - Уже обратно возвращаться хотели, но тут увидал императорский сбор армейский. За золотой на пять лет. Ну, и решил, что лучше уж обратно, чем в деревню.
- Воротило от работ земельных? - спросил Рум.