Он на мгновение замолчал.

– Перейти к массовому возвращению нормальности – путём вакцинации – мне всегда казалось достижимой целью… До того, конечно, как погибла вся наша лаборатория.

«Лаборатория погибла… Точно…» – вспомнила Оливия.

Но как же тогда?..

– Профессор… – спросила она растерянно. – Но что же тогда мы делаем здесь?

– Как что? – рассмеялся Бенджамин Лаймс. – Ждём, когда твой Теренс наконец уже разрежет торт!

Все, включая никогда не улыбавшегося Маклиннера, засмеялись, поддерживая учёного.

Торт? Но они же его уже съели? И Теренс. Откуда ему тут быть? На военной базе, соблюдающей режим строжайшей секретности. В телефонных разговорах с ним, совершаемых строго под присмотром полковника Маклиннера, Оливия ни разу не упомянула ни «Розу», ни проект «Адекват» – это было категорически запрещено подписанным всеми Предтечами контрактом.

Но тем не менее – вот он, собственной персоной! Теренс Фаулз! Идёт прямо к ней, улыбаясь, с тарелочкой с тортом в руках.

Теренс протянул Оливии торт, она послушно приняла его. Теренс нежно взял её за плечи и наклонился – словно собирался поцеловать… Но вдруг, всё так же улыбаясь, стал её трясти, приговаривая:

– Оливия! Очнись! Приди в себя! Ты в порядке?

– Оливия, очнись! Приди в себя! Ты в порядке? Оливия!

Наваждение прошло. Над Оливией Флоренс склонился вовсе не Теренс Фаулз. Её тряс за плечи и легонько бил по щекам толстяк-фермер – тоже только что ей приснившийся.

– Артур? Что ты делаешь?

Оливия села и на всякий случай отодвинулась.

– Я… Прости… – толстяк мгновенно смутился. – Я немного запаниковал. Пробую привести хоть кого-нибудь в чувство. Ты бормотала что-то вслух, я решил начать с тебя.

Оливия огляделась. Они находились в тёмном, вытянутом помещении размером со среднюю гостиную, с еле светящимся, тусклым электрическим освещением. Свет давали продолговатые лампы дневного света, упрятанные в защитные пластиковые короба на потолке. Могли ли они светить ярче – или это был их максимум – оставалось непонятным. Хорошо бы могли: других источников света, типа окон, тут не было.

Но даже такая яркость оказалась чрезмерной. Острая боль, вызванная светом, пронзила нервные узлы мозга, ударив через зрачки по чувствительным височным долям и затылочной области. Флоренс прикрыла глаза, чтобы унять пульсирующий приступ боли, и попыталась отвлечься мыслями. В первую очередь следовало осознать, что с ней вообще произошло – пока она этого совершенно не понимала.

Сон о дне рождения, который Оливия и в самом деле некоторое время назад встретила на военной базе «Роза», мало в чём соответствовал действительности. Не было на нём никаких гостей, подарков и торта, не было поздравлений и уж тем более не было там её друга и коллеги – учителя школы Стивенс-сити, штат Вирджиния, Теренса Фаулза. Единственный подарок, который она получила – и то уже после дня рождения, – были расшифровки дневников её несчастного деда. Профессор Лаймс передал их Оливии, и она успела с интересом их изучить2.

Теренс…

Оливия вспомнила. Она говорила с ним совсем недавно – по телефону. И даже успела признаться в любви – несмотря на кошмар, творившийся вокруг. На базу «Роза», где Оливия вместе с другими Предтечами участвовала в научном проекте «Адекват», напали. Снаружи её обстреляли десятками ракет, а изнутри, взорвав лабораторию и убив нескольких солдат и учёных (бедные миссис Азар и Джулиан!) на них напала одна из своих – Предтеч. Та самая, маленькая, щуплая, невыразительная, носившая мгновенно прилипшую к ней кличку «серая мышь» – Роза. Судя по свидетельству Фрэнка, фанатка и шпионка Церкви. Но хуже всего было то, что Роза действовала не одна: к засланным на базу «кротам» Церкви принадлежал также правительственный агент Майкл, приставленный к профессору Лаймсу в качестве личной охраны.