В помещении «аквариума» повисла тишина. Представление Саманты было самым откровенным и неожиданным из всех – для столь циничной, полной сарказма персоны.

– Ну вот… Теперь вы знаете друг о друге больше, – подытожил Лаймс. – Надеюсь, это поможет нам…

– Постойте… – подал голос Артур с теперь уже известной фамилией – Киркхауз. – А Джим?

Как всегда о незаметном Духе, хоть он и не делал ничего, чтобы этой незаметности добиться, забыли. Про себя Оливия отметила, что, пожалуй, он был единственным, про кого ей действительно было бы интересно что-то узнать. При побеге с «Розы» он серьёзно удивил всех, проявив себя настоящим лидером, в одиночку нашедшим единственно верный путь к спасению от смерти.

– Да-да, Джим! Расскажи-ка о себе тоже! – поддержал Артура Альфред.

Дух спокойно и размеренно заговорил:

– Моя фамилия – Коллинз. Когда я родился, мои родители состояли в рядах Церкви. Были осуждены за участие в Ночи Проклятых. Отсидели свой срок. На данный момент – мертвы. Я вырос в приюте Церкви.

Предтечи получили новую порцию изумления, пусть и не такую внушительную, как в случае с Оливией.

– Сюрприз за сюрпризом! – воскликнул Альфред.

– То есть ты, Предтеча, родился и жил в Церкви? А почему они тебя не… – спросила Саманта, заменив последнее слово красноречивым жестом – провела большим пальцем по горлу.

– Сначала они не понимали. Думали, я просто странный, – ответил Джим. – О Духах тогда было мало известно, а я ведь был одним из самых первых. Что со мной делать думали всем приходом. Решили оставить в живых и воспитать в лоне Церкви. В семнадцать лет я сбежал.

– То есть тот, кому Церковь промывала мозги с самого детства, вдруг от неё отрёкся? – Саманта Олсон не унималась. – Мы должны этому верить?

– Ты что? Думаешь, что Джим… – попробовал встать на сторону Духа Артур. – Такого не может быть.

– На серую мышь, грохнувшую полбазы морских пехотинцев, тоже никто не думал, – упомянула Саманта события, уничтожившие проект «Адекват».

– Но ведь именно Джим спас нас на «Розе», – за Духа заступились и близняшки.

– И что? – Саманту было не сломить. – Это же Дух! Он вообще мог преследовать какие-то свои цели.

Оливия тоже было собралась сказать что-нибудь (ещё не зная что), в защиту Джима, но этого не потребовалось.

– Так и было, – он неожиданно подтвердил слова Саманты. – Я просто сдержал клятву, которую дал сам себе.

– И какую же? – в раздражении Саманта поднялась и воткнула руки кулаками в талию. – Что за привычка у вас Духов, по каждому вопросу тянуть кота за яйца!

– Я поклялся никогда не оказываться на стороне тех, кто убил моих родителей, – ответил Джим.

После этих слов Дух закрыл глаза. Неким непостижимым образом Оливии – и не только ей, всем – стало понятно, что больше он не проронит ни звука. Флоренс смотрела на Джима Коллинза с искренним сочувствием. Честно говоря, он и раньше ей нравился, и не только потому, что благодаря ему им всем удалось спасти свои жизни. От Джима исходили свойственные Духам уверенность и спокойствие – такие дефицитные в их трагически сложившихся жизнях. Чисто по-женски Оливия, всю свою жизнь нуждавшаяся в защите, ценила эти качества в мужчинах, и машинально отмечала внутри себя интерес к тем из них, рядом с кем чувствовала себя спокойнее. Теренс был тоже из таких, но, положа руку на сердце, с Духом ему, как представителю Ников, сравниться было трудно.

– Ну и компашка у нас, – пробубнила Саманта, подводя черту. – Хоть сериал снимай.

– Я повторю то, что уже говорил, – сказал Лаймс. – Главное, что мы живы и у нас есть надежда. Мы ещё можем выиграть. Или, как минимум, побороться за свою судьбу.