- Нет, - сразу отказалась я. – Мне это не нужно.

- А что нужно? – прищурилась женщина.

- Я… просто хотела прожить новую жизнь. С чистого листа, - пояснила я.

- Чудесная идея, - кивнула матушка. – Ну так живи, чем тебе корона-то помешает? Или ты до конца жизни собралась с мальчишками по полям гонять?

Я смутилась. Не то чтобы я фанатела по играм на свежем воздухе, просто телу хотелось бегать и прыгать. И этот процесс вызывал такую радость, что не поиграть, имея такую возможность, было просто нельзя!

- Давай, - уговаривала меня женщина. – Не прямо сейчас, так хоть в перспективе. Я же не заставляю тебя все бросить и заняться войной или домашним хозяйством. Просто я столько сил вложила в Бахрам… И дом хороший отстроила, и народ облагородила. Как могла, конечно. Так не хочется, чтобы после моей смерти все это развалилось и превратилось снова в скопище полудиких горцев и кочевников. Тут ведь ничего не было полвека назад, представляешь? Это я все построила. И людей собрала, чтобы было из кого армию собирать.

Я сомневалась. В материно хозяйство я полезла не потому, что хотела стать ее преемницей, а потому, что просто соскучилась по серьезным делам. Игры, войнушки с мальчишками, сказки Фени – все это было интересным, но затягивало лишь до тех пор, пока я не начинала ДУМАТЬ. Сложно быть ребенком, когда в душе тебе уже далеко за тридцать. Это только в школе или в институте кажется, что тихий час был самым лучшим делом в жизни. А оказавшись снова в садике, начинаешь скучать по возможности учиться и работать.

- Я, конечно, подумаю, - сказала я, чтобы не расстраивать матушку. – Но знайте, что желания такого у меня нет.

- Ну хорошо, - она вздохнула. – Подожду. Мне пока на тот свет рано, а там, глядишь, и передумаешь. Слушай, а давай я тебя на заставу отправлю, а?

- Зачем? – я удивилась и даже испугалась. Играть в войнушку – это одно. А жить на войне – совсем другое.

- Там нужна женская рука и сметливый ум, - пояснила она.

- Так отправьте Гариллу или ту же Клариссу. Мне всего шестнадцать, что я там буду делать? - не поняла я.

- Ххаши в любом возрасте ххаши – госпожа и хозяйка, - пояснила матушка. – Нет, шестнадцать – это, конечно, маловато, и поначалу будет трудно заставить себя уважать. Но мы-то с тобой обе знаем, что возраст тела не всегда имеет значение. Так даже лучше: потом будут говорить, что ты, мол, с детства была сообразительной. Что касается других девчонок, то у Клариссы двойняшки малолетние, а Гарилла… Нет, ну ты сама представь, что она устроит, оказавшись в лагере.

«Оргию», - мысленно ответила я, но вслух сказала другое:

- А что я там делать буду?

- Да примерно то же, что и я, - женщина развела руками. – Нет, ты не бойся, у них там есть, кому руководить. Просто приедешь, поживешь с ними, посмотришь, как все устроено. А потом идеи сами тебе в голову полезут. Со стороны же всегда виднее, верно?

- Ну да, - я кивнула, вспоминая собственные ощущения от того, как я привыкала к новому месту: так и хотелось пойти и переделать все по-своему. Особенно в отношении канализации: никак не могу привыкнуть к вонючей дыре в полу в холодном, даже зимой не отапливаемом нужнике.

- Так что, согласна?

- Согласна, - немного подумав, ответила я.

- Вот и чудесно, - неизвестно чему обрадовалась женщина. – Война все равно не скоро кончится, хоть она мне и надоела уже. Потренируешься как следует, навыки отточишь. А там, глядишь, и возраст подкатит. Отгуляешь самое дикое время на свободе, меньше в городе болтать будут про твои шалости.

- Какое дикое время? – не поняла я.