Немного подумав, я пришла к выводу, что единственная не опробованная мною работа: работа моей собственной семьи. То бишь, управленчество. Обратилась с этим вопросом к Фене, но та лишь выпучила глаза и тут же побежала с докладом к моей матери.

Феню давно уже пугали перемены, якобы произошедшие со мной. Она всерьез верила, что пять лет назад я побывала в лапах речного бога, и тот поселил в мою голову одну из своих дочерей-утопленниц. Ох, как же она была близка к правде! Но матушка упорно игнорировала ее домыслы. Она не звала меня к себе, но и не гнала, когда я оказывалась с ней в одном помещении. Как-то раз я даже нагло села возле ее трона во время совещания, проверяя пределы своего влияния. И меня никто не прогнал. Матушка только с любопытством покосилась на живой декор резного деревянного кресла, но ничего не сказала.

Впрочем, у последнего доклада Фени все-таки были последствия: меня позвали заниматься политикой. Сказано, конечно, громко, но на деле это оказалось скорее ведение домашнего хозяйства, только в масштабах двенадцати княжеств.

Как-то раз в комнату вошел Гахрат, покосился на полуодетую Гариллу, тут же принявшую соблазнительную позу, а потом гаркнул-плюнул в мою сторону:

- Пойдем, мать зовет.

Меня привели на совет. Умудренные опытом пожилые мужи сурово покосились из-под кустистых седых бровей на тощую и слишком длинную для своего возраста девчонку в рваных штанах, но ничего не сказали.

- Сядь, - велела матушка, кивнув на стул справа от себя. Я послушно села. Следующие два часа моей жизни были одновременно интересными и томительными. Разум, истосковавшийся хоть по какой-нибудь работе, с радостью внимал сообщениям о том, где и что произошло за эту неделю, да что планируется на следующей. А тело вопило: сколько можно сидеть на месте? Давай попрыгаем, побесимся, покричим и помашем палкой!

В общем, когда совещание закончилось, я была в смешанных чувствах. Старцы вышли, а я осталась: меня же позвали зачем-то.

- Вот, смотри, - сказала еще больше постаревшая за эти годы матушка, разворачивая передо мной карту. – Это наше княжество, дом предков. Для других народов Бахрам – название всей страны. Но на самом деле, Бахрам – только одно из двенадцати княжеств. Мы – самая дальняя застава, если не считать пограничной крепости. Остальные спрятаны в горах и лесах, и потому, когда идет война, мы – всегда в центре событий.

- А почему тогда здесь так тихо? – спросила я, вспомнив, как с утра ловила с малышами полевок на сенокосе как раз в той стороне, где была пограничная крепость. До нее, правда, было, судя по карте, еще идти и идти, но все же… Почему никто нас даже не отругал?

- Так ведь бои вон где, - пояснила матушка, ткнув пальцем в точку у реки, что разделяла наши земли и земли эльфов. – Ушастые, хоть и горазды воевать, но за свои жизни пекутся так, что не слишком-то высовываются. Им бы вот тут пройти, да как следует сбоку по нашим вдарить, и все, конец Бахраму. А за ним и всем землям ххаши. Но где ж этим трусам на такое решиться. Изнеженный народец. Бывают, конечно, и среди них исключения. Слыхала о «братьях клинка»?

Я помотала головой. Вообще-то, что-то такое от мальчишек я вроде бы слышала. Но слухи от «главнокомандующей» весомее будут.

- Есть у них там двое братьев, - пояснила матушка. – Сильные, ловкие и удачливые. Пожалуй, и правда, получше наших будут. Но только эти двое. Остальные – малохольные девицы в брюликах и шелках, а не мужики. Так вот эта парочка вечно на рожон лезет. То тут, то там вылазку устроят. И всегда успешно. Восьмой год их отловить не могу, окопались где-то возле заставы. А то, слышь-ко, поехала бы ты к нашим, поохотилась на эту парочку. А?