Госпоже Диорич не хотелось отвечать, даже смотреть в его сторону. Было лишь одно желание: спрятаться в самый темный угол и забыться там самым глубоким сном. Лучше сном, похожим на смерть. Тело по-прежнему трясло, словно ее охватил жестокий озноб, и находилась арленсийка не в жарком Аютане, в студеной пустоши где-нибудь за Норсисом, и полностью раздетая.

- Послушай меня, Аресия, - настаивал ее сосед-ярсомец. – Тебе только добра желаю. Знаю, как здесь трудно первые дни. Смирись. К этому придется привыкнуть и все равно как-то жить.

Она медленно повернула нему голову: он стоял, держась одной рукой за решетку, другой поправляя лохмотья, едва скрывавшие обмякший член. Видимо он тоже кончил, в жарких фантазиях обладая ей.

- Я – Аленсия, - напомнила Эриса, хотела сделать еще глоток воды, но решила повременить. – Говоришь, привыкнуть? Если бы тебя сейчас трахнули в задницу, ты бы привык сразу? – поинтересовалась она, взяв пучок соломы и стирая с ноги гадость, оставленную тюремщиком. – Или попросил бы несколько заходов для постепенного привыкания?

- Не дерзи, девка. Я, к счастью, не женщина. И говорю это лишь для твоей пользы, - отпустив решетку, он сел и с минуту молчал, поблескивая черными глазами. Потом добавил: - Ты мне симпатична. Вижу, ты не размазня. Хотя твое вранье про Горуму меня взбесило.

- Ах, взбесило. Откуда тогда я, по-твоему, его знаю? Он ярсомец, черная борода и черные как у тебя глаза, на правой ладони татуировка акулы, - описала стануэсса пирата из «Сытого Капитана». - Так?

- Ну так. Знать ты его, конечно, можешь. Видела в кабаке или порту – сюда он рискует заглядывать. Но не надо врать будто ты его порезала как глупого поросенка, - Корманду загремел цепями. Арленсийка, такая миленькая с виду, одновременно злила его и весьма привлекала.

- Считай, как тебе приятнее. Я перекушу и буду спать, - Эриса, привстав, взяла кусок черствого хлеба и принялась откусывать небольшие кусочки, долго разжевывая их, изредка запивая крошечными глотками воды. Она до сих пор подрагивала от произошедшего, и еда хотя бы как-то отвлекала от мучительных переживай тела и невыносимых мыслей.

Покончив с ужином, она собрала кучнее слому и легла так, чтобы видеть камеру соседа-пирата и на всякий случай решетчатую дверь в свою камеру. Хотя к чему ей было это? Если ночью придет какой-нибудь тюремщик и пожелает ее изнасиловать, то что она может противопоставить кроме собственного крика? И сколько ей предстоит пробыть здесь, в этом кошмаре, каждый день которого несет страдания и нестерпимые унижения? Странно, ведь ей даже когда-то нравились жестокость, унижения в играх с капитаном Шетерсом, но здесь… Это было совсем иное. Это было за гранью: такое она не сможет принять никогда. Скорее всего, она не вытерпит - бросится на своего обидчика и предпочтет быструю смерть в борьбе с ним, чем такое горькое существование. Может быть Лураций как-то узнает о ее участи?

Может быть первый раз за весь бесконечно долгий день Эриса вспомнила о своем возлюбленном. Да, конечно, прибыв в Эстерат он узнает, что произошло в особняке Кюрая Залхрата. Ведь город полон слухов и их еще какое-то время будут подогревать всякими небылицами о нубейской магии и крылатом демоне. Хотя на самом деле без магии и Сармерса не обошлось. Но господин Гюи - умный человек и легко найдет нить правды, она выведет его к тому месту, где сейчас находилась госпожа Диорич. Но сможет ли Лураций даже при своих связях с влиятельными людьми вытащить ее отсюда? Да, в Эстерате легко покупаются чиновники: и во власти, и в суде. Если потребуются большие деньги, их можно получить, запросив ее накопления в Арсисе. Сколько на это уйдет времени? Не меньше тридцати дней. Или, скорее всего больше, много больше дней и ночей в этом мрачном кошмаре! Сможет ли вынести она здесь такой срок? А если у Лурация не получится ее вытащить отсюда, что тогда? Тогда она предпочла бы быструю смерть в клетке со львами.