– Еще два блюда и три напитка, государь, – кивнул пожилой стольник, бывший на этой должности еще при Дэсмонде. – А потом надо выждать четверть часа и убедиться, что пробники живы.

Хлодвиг отправил в рот оливку и уставился на троицу пробников.

– По их виду можно сказать, что они с неделю как померли. В чем дело, любезные?

– Ваше величество, они объелись. Сегодня много блюд.

– Ну, званый обед по случаю намечавшейся помолвки моей дочери с лордом Хайдамаром не состоялся. – Король пожал могучими плечами, поедая очередную оливку. – Не пропадать же всему тому добру, что приготовили.

– Простите, государь, но вы ведь все это не съедите.

– Да что ты? Ну конечно, не съем. Сегодня с нами ужинает сир Вэйлорд. А после нашей трапезы позовешь сюда прислугу.

– Но это королевская трапезная, ваше величество! – запротестовал стольник.

– Ну, они же не гадить здесь будут, черт тебя дери! Или я заставлю тебя все это слопать и тем трем мясным бочонкам тоже велю присоединиться!

Пробники действительно были толсты. Даже чрезмерно, все как один. Наверное, в ближайшее время следует отправить их на заслуженный отдых и поискать других, помоложе, еще не превратившихся в ходячий монумент пороку чревоугодия.

Окинув всех недовольным взглядом, король вернулся к большому арочному окну и снова устремил взор на Слезную бухту. Отправив в рот еще одну оливку, стал тихо напевать:

– Я пришел, государь, – послышался голос за левым плечом.

Нэйрос появился, как это он умел, совершенно неожиданно и беззвучно. А еще пахнуло крепким вином.

– Опаздываешь, волчья душа. – Король обернулся.

– Прости. Князья. – Нэй пожал плечами. Доспехи он снял и был сейчас в черной рубахе, с поясом из кожи пеших драконов, с кинжалом в ножнах.

– Что за вид у тебя, словно у разбойника?

– Жарко и душно, государь.

– Допустим. Но отчего так вином разит? Ты пьян, что ли?

– Хлодвиг, помилуй, когда ты меня пьяным видел?

– Видел, представь. Ты просто не помнишь. И ты не ответил, Нэй. Почему так разит вином?

– Ну, отвел я скифариев на кухню. Они принялись поварам объяснять, что предпочитают к столу. Учить новым рецептам. Их Добромеч даже сам взялся шинковать и варить. А потом этот… Вострогор который, увидал в углу бочку старого доброго вина. И тут началось…

– Пострадавших нет? – Король ухмыльнулся и поднял левую бровь.

– Нет. Они потом песни горланили свои. А затем я отвел их в покои.

– Ясно. Оливок хочешь? – Хлодвиг качнул перед Нэйросом тарелкой.

– Благодарю, государь, но нет. Ты же знаешь, не люблю я оливки.

– Вот и славно. Мне больше достанется. – Король выплюнул косточку в окно. – Леон объявился?

– Да. – Вэйлорд кивнул. – Он в конюшне сейчас. Ругается с конюхом.

– Отчего же?

– Кобыла принца в охоте, как оказалось. А конюх не предупредил. И пока принц предавался беспутству на улице Роз, его кобыла находилась в стойле дома Сиргаритки. Ну и за то время три жеребца на нее запрыгнули. Породу попортили.

Очередная косточка полетела в окно.

– А этот царственный жеребец на скольких запрыгнул за то время, пока его кобыла утоляла свою охоту, он не упомянул? – зло проговорил король.

– Об этом умолчал. – Смешок вырвался из уст Нэйроса. – Но как встречу Сиргаритку, спрошу и об этом.

Хлодвиг взглянул на него сверху вниз:

– Ты думаешь, меня это веселит, волчья душа? – Еще одна косточка полетела в окно, прямиком в яблоневый сад, что разбил под окнами трапезной еще Албоин Шестой.

– Послушай, Хлодвиг. Мы ведь тоже были молодые. И тоже совершали массу поступков, коими гордиться и тогда не могли, а теперь и подавно.