– Ваше величество, я…

– Ты мне лучше доложи, где Леон? Твои люди нашли его? Сегодня он имел наглость пропустить и прием лорда Хайдамара, и встречу скифарийских князей. Доколе это будет продолжаться? Где он? – Голос и взгляд Хлодвига выдавали явное раздражение.

– Ваше величество, мои люди обыскивали весь город с самого утра. Потом…

– Говори!

– Потом слух дошел, что в тупике улицы Роз происходит небывалое веселье.

– Улица Роз! – прорычал Хлодвиг.

– Мои люди наведались туда. Выяснилось, что его высочество там был и покинул… заведение… мамаши Сиргаритки… – Ариперт стал запинаться.

– Прекрати мямлить, капитан, будто юнец, впервые увидавший голую девицу. Будто вы не вылезли именно оттуда и не кормили вас во младенчестве именно такими титьками! Если ты опасаешься обмочиться при произнесении таких слов, как «бордель» и «шлюхи», что с тобой станется в бою, когда, о боги, кто-то чем-то попытается тебя проткнуть?!

Тут, конечно, правитель Гринвельда погорячился и понимал это. Молодой Ариперт не бывал, правда, в настоящем бою, но уже снискал славу в дюжине турниров, где проявил отвагу и доблесть.

– Да, ваше величество, простите, ваше…

– Где сейчас принц?!

– Мы продолжаем искать.

– Уже пора не искать, а найти, черт вас всех раздери! Клянусь каждым из двенадцати бестолочей, что рухнули с небес на своих колесницах, если во время ужина Леон не будет сидеть в трапезной напротив меня, я вам всем напомню, что я сын того самого короля Дэсмонда Эверрета, который частенько развешивал головы тех, кто его прогневал, на пиках вокруг дворца!

Солнце, колесница Первобога, держало путь на закат. Дневная жара миновала, сменившись ласковым теплом. По земле протянулись тени, а Слезная бухта, спокойная в безветрии, мерцала мириадами бриллиантовых бликов на мелкой ряби. Вдали на фоне заката темнели рыбацкие лодки. Колокол дворцовой башни вестников прозвонил восемь раз, разогнав собравшихся в колокольне чаек, что свысока наблюдали за приближающимися к пристани шхунами. Их сменили голуби, твердо намеренные не уступить это место чайкам – пока те не вернутся, конечно. Итак, уже восемь часов вечера. Король Хлодвиг бросил нетерпеливый взгляд на лысеющего стольника, следящего за сервировкой ужина. Тот тихо отдавал распоряжения чашникам, которые торопливо раскладывали блюда и периодически подавали их трем придворным пробникам. Из-за этих пробников и затягивалась всегда подготовка к трапезе. Эти три человека должны были отведать от каждого из блюд и напитков, а затем уйти из трапезной живыми, чтобы королевская семья могла начать прием пищи. Хлодвиг некогда хотел упразднить их должность, но лорд Нэйрос Вэйлорд упорно противился этой идее.

– Упраздни тогда и меня, наивный легковерный дурак! – воскликнул он тогда в сердцах.

– Ты забываешься, волчья твоя душа! – рявкнул в ответ король.

– Отчего бы мне не назвать дураком короля, который думает, будто никто в этом мире не желает его смерти? – продолжал Вэйлорд. – Даже боги когда-то передрались!

В итоге Хлодвиг согласился оставить при себе пробников пищи, пообещав тем не менее врезать Нэйросу по уху, если тот снова назовет его дураком. На это Нэйрос ответил, что способность короля дать по уху говорит о том, что король еще жив, а это все, что ему нужно. А потом добавил, что ежели король его ударит, то и он королю всыплет, как в старые добрые времена. На том и порешили.

Раздраженный король, раскачиваясь с пяток на носки у окна и глядя на закат, не выдержал и подошел к столу.

– Долго еще, черт вас дери? – проворчал он, взяв серебряную тарелку с оливками.