Его брови ползут вверх, в то время, как я пытаюсь строить из себя равнодушную стерву. Внутри все дрожит от напряжения, в висках долбит кровь.

— Ты прекрасно знаешь о чем, Мелисса. Давай не будешь строить из себя дурочку? Ты мне про дочь рассказывать собиралась?

— Естественно. Я не такая безжалостная, как ты. Пыталась дозвониться, ты сам это прекрасно знаешь, — невольно сделав пару шагов вперед, тычу пальцем ему в грудь. — А потом… Думаешь, заслуживаешь хоть какого-то уважения? Ты тогда сломал меня. Плюнул в душу! Но я собрала себя заново. Не для тебя. Не ради твоего «поговорить». Стоишь рядом и разговариваешь со мной так, будто все, что было — просто ошибка, которую можно обсудить и исправить. И все станет нормально? Нет, Богдан. Это так не работает!

Проходящие мимо люди странно косятся на нас — не могу это не заметить. Богдан, поймав мою ладонь, которой я эмоционально машу в воздухе, прижимает к своей груди. Я стою как вкопанная, чувствуя стуки его сердце. Оно бешено колотится.

Неужели он не такой бесчувственный, Господи?

— Пойдем в машину, Мелисса. На нас смотрят со всех сторон, — чуть наклонившись, шепчет спокойно.

Он смотрит на меня в упор тяжелым, пристальным взглядом. И в этом взгляде столько силы и уверенности, что внутри что-то дергается. Меня будто током пронзает. Пульс сбивается с ритма, и я чувствую, как теряю контроль над собой. Будто это уже не я… Та, которая стала сильной, та, которая действует разумом, а не сердцем. Я словно превращаюсь в ту послушную куклу, которой он умело манипулировал одним предложением или касанием.

Резко вырвав ладонь из его захвата, делаю шаг назад. Шумно сглатываю и этот звук звучит так неуместно громко в наступившей между нами тишине, что я нервно умехаюсь. Оглядываюсь по сторонам, надеясь найти спасение хоть в ком-то из случайных прохожих. Однако в их взглядах читается любопытство и бестактность, и это только усиливает ощущение, что я снова одна против него как тогда.

Он не двигается, не говорит ни слова, но его решимость чувствуется даже в его неподвижности — она обволакивает, давит, и в какой-то момент я понимаю, что никуда от него не денусь. Точно не сегодня. Внутри все сжимается в тугой узел.

Я, не сказав ни слова, быстрыми шагами иду к его машине, открываю переднюю пассажирскую дверь и сажусь, стараясь не смотреть на него. Не дышать слишком глубоко, чтобы не выдать, как внутри все дрожит.

Он занимает место за рулем так же молча. Мы сидим рядом, не разговаривая, не глядя друг на друга, но пространство между нами все равно натянуто до предела. Нет никакого желания повернуть голову, потому что не хочу встретиться с его глазами. Мы оба смотрим вперед. Каждый в своих мыслях, каждый думает, как начать разговор. И у меня создается такое дурное ощущение… Его дальнейшие слова либо разрушат, сломают меня окончательно… Хотя, казалось бы, хуже быть не может... Либо станут тем, чего я жду всю жизнь, сама того не признавая.

— Как хорошо, что Айлин тебя увидела здесь, — проговаривает он хрипло, опуская боковое стекло.

То есть он даже не искал нас. То есть… Нас увидела жена его брата и сразу сообщила? Как же она узнала меня? Я не помню её лица. И… Как же больно осознавать, что наша с Богданом встреча по сути случайность. А я уже напридумывала себе, нафантазировала… Неужели я смогла поверить, что он хоть как-то вспомнил обо мне, поэтому начал интересоваться и, узнав, что у меня есть дочь, которая может быть от него, решил появиться на нашем пути и все разузнать?

Боже, Мелисса, ты вся такая же… Наивная дура, которая пытается найти в этом безжалостном человеке хоть что-то хорошее. Которая пытается оправдать его действия, которые на самом деле не заслуживают оправдания!