Я лишь нехотя кивнул.

– И всё действительно так, как о тебе говорят?

– Смотря что тебе говорили.

Она зарделась, как будто подумала о чем-то неприличном.

Что с этими людьми? Почему слова «мотоциклы» и «гонки» у них ассоциируются с чем угодно, только не с серьезным спортом?

– Говорят, что для нашей страны номер двадцать один слишком опасен. Что он безумный. Безбашенный. Сумасшедший. Примерно так, – сообщила она и улыбнулась. – Советовали не связываться.

Прозвенел звонок: лекция закончилась.

– Вот и послушай советов, – ответил я, игнорируя ее нахмуренные брови, и, написав Лили, где меня ждать, влился в поток студентов.

– Привет, Бланж! – Мне помахала и улыбнулась какая-то девчонка. Я ее не знал.

– Как дела, Реми?

Они все, почти абсолютно все знали мое имя. Конечно, я догадывался откуда, но все же…

«Он, как всегда, невыносим».

«Как будто сложно поздороваться!»

Мы ведь даже не знакомы, с какой стати? Если я стану здороваться с каждым, жить времени не останется. К тому же некоторая популярность приятна лишь в самом начале. Со временем она приедается. Как и другие, пусть даже самые крутые, вещи. А о том, что девушки любят мотоциклистов, я уже рассказывал. Их тянет к «плохим парням», а для большинства я именно так и выглядел. Романтика и адреналин. Вот что заставляло их обманываться.

Всем хочется принца. Такого, что увезет прямиком в глупую сказку. Столетия прошли, а ничего не поменялось, разве что четвероногие кони превратились в стальных. Вот только во мне это все не будило и капли интереса.

С тех пор как я сел на свой первый кроссовый байк, мечты о том, что именно этот спорт станет смыслом моей жизни, превратились в ничем не заглушаемую одержимость. Моя жизнь была распланирована на десять лет вперед. Все свободное время занимали тренировки и спортзал. А вот девушек там не было вовсе. Если не считать Лил.

– Ты это читал? – запыхавшись, выпалила она, догнав меня на лестнице. Она заправила за уши светлые, слегка вьющиеся волосы. На ее запястьях, как и всегда, была нанизана куча браслетов, и, когда она шла рядом, они всякий раз позвякивали. Из нашей четверки профессионалов она была самой младшей. И единственной, кто все еще учился в университете (не считая меня самого).

– Не читал и не буду, – ответил я. – К тому же я плачу тебе не за это. Так что избавь меня, пожалуйста, от этих сплетен.

– Ты мне не платишь, Бланж, – с любезной улыбкой напомнила девушка. И, не сдержавшись, процитировала: – «Эти фанаты просто невыносимы. Вместо того чтобы восхищаться тем, что буквально у них на глазах раскрывается талант поколений…» Ты слышал? Слышал это? – спросила она и пихнула меня маленьким кулачком в плечо. – «…Они продолжают стонать: „Это отстой, чемпионат отстой, этот малолетний пацан – отстой, раньше все было лучше“». И еще вот: «Это будут сложные десять лет для всех ненавистников Бланжа», ха-ха-ха. Триста сорок пять лайков на комментарии.

– Обхохочешься просто.

– Ну, они хотя бы признают.

– Но все равно ненавидят.

– Просто ты кэнакс1. – Лил пожала плечами. – Американцы не терпят, когда кто-то другой забирает то, что принадлежит им по праву.

– Ну, тогда им придется смириться.

– Привет, Бланж! – снова раздался где-то сбоку женский голос, на который я не отреагировал, а Лилиан обернулась.

– Это что, та девчонка, которая в прошлом году взяла титул «мисс Калифорния»?

– Понятия не имею, – ответил я.

– Бланж, ну, ты хоть бы кивнул для вежливости.

Ей было достаточно одного моего красноречивого взгляда.

– Узнала? – спросил я и тут же пояснил: – Про Марса.