– Что? – едва слышно прошептала я, вдруг почувствовав себя последней идиоткой. – Значит, это была глупая шутка?
– Почти шутка. Спор. Прости, – спокойно ответил он. – Я вечно так. Сначала сам влезу в это дерьмо, а потом жалею. Не держи зла.
Меня аж затрясло. В груди свернулся болезненный ком, настолько большой, что пришлось приложить все силы, чтобы выдохнуть. Нет, это просто немыслимо. Наверное, это ошибка? Разве бывает так в жизни? Разве можно так поступать с чувствами других людей?
Мы застыли, глядя в глаза друг другу. Совсем как десять минут назад. Только теперь вся теплота исчезла, словно ее выжгли.
– Для тебя что, вообще нет ничего святого? – спросила я и поморщилась, кивнув на опустевшее инвалидное кресло. Крепче сжала ремень собственной сумки. Голос против воли начал дрожать. – Неужели такой бесстрашный, что не боишься кары свыше? Возмездия? Бога?
– Безумие – его бог! – выкрикнул кто-то, подтверждая, что никакой ошибки нет.
Воцарилась неловкая тишина. Все смотрели на нас. Вот только для него это был час победы, а для меня – позорного поражения. Что я себе напридумывала? Что встретила того самого? Что даже таким неудачницам, как я, однажды выпадет выигрыш в лотерее? Захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю.
– Да пошли вы, – бросила я, крепче схватила сумку и побежала. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. – Что бы ты там ни выиграл…
Они снова громко расхохотались. А я все бежала, бежала – и, только когда в боку закололо, а в легких не осталось воздуха, остановилась и поняла, что все это время двигалась не в ту сторону. Прислонившись к стене спиной, я сползла на землю и от досады разрыдалась…
Глава 2. Тройная корона (Бланж)
«Реми Беланже превосходит ожидания, или Три победы подряд», «Тройная корона у двадцать первого номера», – прочитал я заголовки новостной ленты, а потом провалился в комментарии. Лучше бы я этого не делал.
«Вперед, Марсель».
Ну да, конечно. Куда ж без него.
«Все знают, что Марс был лидером. Если бы не та травма, где бы ты был, пацан?!»
Его запястье уже полгода назад срослось, завистливые вы ублюдки.
«Отстаньте уже от малыша Б».
Боже, когда от меня отлипнет это жуткое прозвище? То, что я начал выступать в семнадцать, не дает им права и дальше поливать меня грязью.
«Вы ненавидите его просто потому, что он не американец, признайтесь уже».
Ну наконец-то! Хоть один здравый комментарий.
Прокрутив еще череду таких же, я оттянул воротник футболки вниз и тяжело выдохнул. Жарища в это время здесь стояла просто невыносимая. В такие дни я особенно сильно скучал по Ванкуверу. По его горам в серой дымке, затянутым облаками, по соленому океанскому воздуху и вечерней прохладе. Хотя океан был и здесь, но тут он ожидаемо оказался другим. Раскаленным от южного солнца и обласканным туристами. Не по моему характеру.
«Иди поплачь, как в тот раз, малыш».
А это я даже комментировать не стал бы.
Все мы привыкли слышать о спортсменах, которых обожают, боготворят, перед которыми преклоняются. А если тебя ненавидит целая страна?
Выключив телефон, я швырнул его на стол. Какая-то девица, спящая на соседней парте, резко проснувшись, подпрыгнула. На ее футболке была нашита эмблема одного из многочисленных студенческих обществ вроде «Тета Каппа Ню», куда все здесь мечтали попасть, но только не я. Я даже не знал, сколько их в этом университете, хотя и проучился здесь три года. Формально.
Девчонка окинула меня взглядом:
– Ой, привет. Сигаретки не будет?
– Нет, – ответил я. – Не курю.
– А-а… – протянула она. – Ты ведь Реми, верно?