– Не умею.

– Тогда точно не стоит, – медленно произнес он, а потом добавил: – Я думал, ты не осмелишься прийти.

– Я решила, стоит попытаться хотя бы обсудить условия.

– Что, прости? Я не расслышал.

Он наклонился. Музыка играла так громко, что пришлось встать совсем близко друг к другу, иначе вести разговор было невозможно. От Бланжа приятно пахло. Не одеколоном. Это был запах пустыни, смешанный с ароматом стирального порошка и бензина.

– Поговорим где-нибудь, где потише?

Я видела, как девчонки из сестринства Кэсси на нас смотрят. Потому что со стороны было совершенно непонятно, с какой стати мы так прилипли друг к другу.

– Джекс, вот ты где! – раздался голос Марка, а потом все случилось слишком стремительно. Кто-то толкнул его, и содержимое его стакана выплеснулось прямо мне на спину. Я взвизгнула и отскочила и, только когда напротив раздалось возмущенное «Вот черт!», поняла, что наделала. На черной футболке Бланжа теперь тоже расплывалось пятно, а наш публичный позор был засвидетельствован минимум сотней студентов кампуса.

– Извини, – выдавила я, почему-то подумав: а сколько вообще эта футболка стоит? Такие явно продают не в «Колинз».

– Ерунда, – выдавил он, отряхиваясь, потом схватил меня за руку и потащил в глубь дома, а потом вниз по лестнице.

А я так растерялась, что сообразила, куда мы идем, только когда он закрыл за нами дверь подвала, подперев ее ногой: на время вечеринок замки́ обычно оттуда снимались, чтобы не пришлось ломать дверь, если кто-то запрется и уснет в отключке.

– Прости, я ходячая катастрофа, – пробормотала я, оглядываясь. Мы оказались в дополнительной ванной, совмещенной с прачечной.

– Насколько это не метафора? – серьезно уточнил Бланж и снял перчатки. Я снова залипла на его пальцы и извилистые, словно реки, линии вен, бегущие по предплечьям. Ничего не смогла с собой поделать.

– На все сто.

– А вот это плохо, – ответил он и, воздержавшись от дальнейших комментариев, стянул с себя футболку.

– Эй, ты что делаешь? – возмутилась я, глядя на то, как он раздевается.

Не обращая внимания на мои протесты, он отодвинул меня рукой в сторону, открыл кран и принялся замывать пятно на собственной одежде. Я посмотрела в зеркало через плечо. Мой серебристый топ на спине окрасился в красный.

– Господи, – выдохнула я, оттягивая ткань, пропитанную сладким соком и отвратительно липнувшую к спине. – Кэсс меня убьет.

– У тебя есть десять минут, чтобы смыть эту дрянь. – Отжав футболку, Бланж встряхнул ее резким движением, закинул в сушилку и нажал на кнопку «Холодный воздух». – Ну или ходи липкой весь вечер и благоухай дешевой водкой.

Я поморщилась. Возникло чувство, будто жизнь издевается, каждый раз загоняя меня в неудобные ситуации перед этим парнем.

– Отвернись, – велела я, тут же добавив: – И покарауль дверь.

– Да никто сюда не войдет, – закатил глаза он. – А учитывая, что мы живем в Калифорнии, где по улицам шастают полуголые девицы, вряд ли ты хоть кого-то этим способна удивить.

– Все равно отвернись! Пожалуйста.

Последняя фраза наконец подействовала: Бланж отошел и повернулся ко мне спиной, а я стянула с себя противный липкий топ, включила воду и набрала в ладонь жидкого мыла.

– В кампусе и так невесть какие слухи о тебе ходят. Не хочу, чтобы еще и я оказалась в них замешанной.

– И какие же? – совершенно искренне поинтересовался он.

– Что никто из девчонок не задерживается у тебя дольше, чем на одну ночь.

Бланж усмехнулся.

– Врут, – ответил он лаконично. – Даже на одну не задерживаются.

– Что ты подружек меняешь чаще, чем мотоциклы.