Когда бабушки с дедушкой не стало, мать хотела этот дом продать, потому что платить за него нам было не по карману, но я не позволила. По завещанию он принадлежал мне, и я готова была сделать все, чтобы его сохранить.

– По дороге сюда я видела, что в «Хутерс» вывесили вакансии. Чаевые там, говорят, неплохие.

– Фу, – поморщилась я. – Ты же знаешь, я не пойду в «Хутерс». И даже чаевые не спасут ситуацию. Ни в жизнь не надену их короткую форму. С моей-то задницей тем более.

– Неужели в нашей стране не предусмотрены какие-нибудь фонды помощи на случай необходимости? Гранты, дотации? Благотворительность, в конце-то концов? – Она так раздухарилась, что едва не перешла на крик. Я шикнула на нее, приложив палец к губам. – Просто меня бесит эта несправедливость. Ты вкалываешь, чтобы сохранить дом, который и так твой, а всем плевать.

– Кэсс, – с улыбкой начала я. – Давно пора понять, что этому миру вообще на тебя плавать, а единственное, что эта страна мне дала, так это более-менее сносную медстраховку и синий паспорт.

И если бы я знала тогда, как сильно изменит мою жизнь последняя фраза, то трижды подумала бы, прежде чем ее произносить. Потому что в тот момент, когда я заключила, что большего дерьма в моей жизни просто не может случиться, судьба явно решила, что я беру ее на слабо.

Моя подруга куда-то уставилась, загадочно улыбаясь и явно потеряв нить нашего разговора.

– Не поворачивайся, – шепнула она одними губами. – По курсу объект, прямо за соседним столом, и он пялится. На тебя.

– Умоляю, не начинай, – пригрозила я. Каждый раз, когда Кэсс намеревалась свести меня с одним из друзей ее парня, затея оборачивалась полной катастрофой.

– Чем ты опять недовольна? – вскинулась подруга.

– Чем? И ты еще спрашиваешь? После всех свиданий вслепую, что ты мне устраивала? – Нет, сначала это было даже забавно. Но потом… – Я, между прочим, до сих пор не забыла Лэри из Коннектикута, что вечно носил шорты с дельфинами и закидывал снюс.

– Господи, старина Лэри! – Кэсс ухмыльнулась. – Ну да, он действительно был странным.

– А тот, что оказался отчаянным либерал-националистом и таскал меня на митинги?

– У всех есть свои недостатки. Они же не предъявляют мне свои гражданско-правовые позиции при знакомстве.

– Я еще молчу про ипохондрика4.

– О да, ипохондрик. – Она рассмеялась. – Тогда мы действительно промахнулись. – И тут же заговорщически добавила: – Нет, погляди, я была права. Он остановился и правда пялится.

– Кэсс… – Я нахмурилась. – Просто скажи, кто? Снова Марк?

Марк пытался ухаживать за мной с первого семестра. Мы оказались за одной партой на политологии, и с тех пор после каждого занятия я наблюдала, как он хочет завязать разговор, но так и не решается. Так что уже почти год он таскался за мной, словно игуана, и все глядел несчастными глазами.

– Что? Забудь про зануду Марка! – отмахнулась подруга, прищурившись. – Погоди, лицо знакомое такое. Я его точно где-то видела. Как же тебя зовут, красавчик?

– Может, в таком случае он на тебя смотрит?

Но она лишь покачала головой, игриво ткнув в меня карандашом.

– Да кто там? – сгорая от нетерпения, спросила я.

– О боже. Да это же…

– Кто?

– Это же он.

– Кто?

– Звезда интернета, Джекс. На занятия приезжает на черном байке. Ты наверняка видела: волосы каштановые, а в них седая прядь. Глаза светло-карие. На руках всегда перчатки. Даже сейчас. Как же это сексуально.

И тут в мою душу закрались первые сомнения. Я резко оглянулась, едва сдержав себя, чтоб не сорваться с места и не выскочить наружу, надеясь никогда больше не увидеть этого парня, но вместо этого медленно выдохнула и изобразила самое равнодушное выражение лица из всех, что только имелись в моем арсенале.