— К чему тебе целоваться с рабыней? Получше кого не нашел, или мысль о награде покоя не дает?

И тут же пожалела о сказанном. Вовсе не хотелось ей обижать Асбьерна, слова с перепугу как-то сами выскочили. Вот сейчас он глянет сердито, повернется и прочь уйдет, и тогда хоть следом беги, хоть со скалы в море прыгай — все одно: поздно…

Ярл не ответил на дерзкие слова. Просто перевел взгляд на волны, плескавшиеся у берега, присмотрелся, шагнул к самому краю и выхватил из воды заветный венок из березовых веток. Отряхнул, протянул княжне:

— Твой, стало быть?

Долгождана кивнула, стала сбивчиво объяснять про девичьи гадания, про священную купальскую ночь… Асбьерн усмехнулся:

— Знаю я обычаи ваши. Не зря же двенадцать седмиц прожил на словенской земле.

Девушка замолчала, не зная, что и сказать. Через какое-то время ярл заговорил снова:

— Ты тогда часто прибегала в гости к Йорунн, и я, лежа за дверью в клети, слушал твой голос, твой смех, и все думал: хоть бы разок увидеть, какая она… Однажды, когда прибавилось сил, я поднялся, подошел к двери и приоткрыл ее самую малость. Помню, у тебя в волосах была синяя лента, а на шее — нить бирюзовых бус. — Асбьерн посмотрел на девушку, а потом снова перевел взгляд на море. — Я тогда не искал любви, но сердцу, как видно, не прикажешь, а от судьбы не уйдешь. Я понял это, когда увидел тебя на корабле среди пленниц.

— Почему же ты сразу не сказал? — спросила Долгождана. — Отчего свободу не дал, как Халльдор Зорянке?

Асбьерн вздохнул. Потом признался:

— Отпусти я такую красоту — вмиг женихи слетелись бы. Не хотел прийти из похода и услышать весть о свадьбе с другим. Полюбил я тебя, Фрейдис, дочь словенского конунга, и хотел, чтобы у тебя было время полюбить меня. Да вот только…

— Что? — еле слышно выдохнула Долгождана. Ярл медленно подошел к ней, взял ее ладони в свои, заглянул в глаза:

— Много лет назад друиды, наши жрецы, предсказали, что, полюбив девушку, я потеряю удачу и испытаю немало боли. Но боль не страшна, если не нужно делить ее с той, которую любишь.

— Я не верю вашим друидам, — покачала головой Долгождана. — Мне гадала о судьбе Велена, матушка Йорунн, и ничего плохого она не увидела. Сказала только, что любовь ко мне долго дорогу искать будет, но, в конце концов, найдет. Вот и нашла…

.

И такое бывает, Матушка.

Ищешь суженого или суженую в привычном кругу, на своем берегу, а находишь за тридевять земель, в чужедальней стране. И думаешь: как до этого жил, для чего? И как бы сложилась жизнь, если бы боги не дозволили вам встретиться? И тогда начинаешь верить, что больше бояться нечего, ибо самое страшное уже позади…

.

Перед самым рассветом с моря пришел туман. Стало зябко сидеть на камнях даже двоим, закутанным в теплый плащ и тесно прижавшимся друг к другу.

— Праздник подходит к концу, — проговорил Асбьерн. — Скоро вождь поприветствует восходящее солнце, а потом расскажет всем о переселении в Рикхейм. И объявит о предстоящей свадьбе младшего брата. — Ярл наклонился к Долгождане и поцеловал ее в висок. — А заодно и о нашей.

Девушка улыбнулась ему, доверчиво склонила голову на широкое плечо. Взгляд ее скользнул по поверхности моря и на мгновение задержался:

— Мстится мне, будто что-то белое волны качают…

Асбьерн чуть приподнялся, всматриваясь в белесую пелену тумана.

— Человек вроде бы там, — не то удивленно, не то настороженно произнес он. — Рубаха белая пузырем, но не тонет и на помощь не зовет. Странно.

.

Через некоторое время люди с поляны перетекли на берег. Всем было любопытно, кого же там вместе с туманом прислал Ньёрд.