— Что с тобой? — спросила сердобольная Долгождана. — Угорела никак?

— Плохо мне, Фрейдис, — простонала Лив, закатывая глаза. — Жарко, душно… голова кружится.

Долгождана только вздохнула, помогла ей подняться, осторожно вывела в прохладный предбанник, усадила на скамью:

— Побудь тут. Я сама все сделаю.

Девушка прикрыла за собой дверь, взяла ковш с водой, намочила в нем чистую ветошь и принялась протирать деревянные лавки. Тонкая льняная рубаха прилипала к взмокшему телу, а когда Долгождана закончила, ее всю можно было выжимать — даже коса пропиталась влагой. Девушка отдышалась, вытерла пот со лба и собралась было напоследок споро подмести полы, усыпанные сухими листьями, как вдруг услышала шаги и громкие голоса. Глянула в окошко — к бане, хохоча и о чем-то споря, приближались несколько хирдманнов. Долгождана укорила себя за нерасторопность, побросала ветошь в корзину и метнулась к дверям, за которыми ее ждала Лив…

Словно холодный морской ветер ударил в лицо. В предбаннике никого не было — ни Лив, ни платья Долгожданы, ни ее башмаков. Зато наружная дверь оказалась заперта — и захочешь не убежишь. Да и как в мокрой рубахе бежать через весь двор? Осрамят прилюдно, на смех поднимут…

А соскучившиеся по горячему банному духу воины подходили все ближе… вот скрипнул отодвигаемый засов, и девушка бросилась обратно в парную. Схватила старый облезлый веник, которым выметали сор: хоть сделать вид, что делом была занята и осталась тут по рассеянности, а не потому, что доверилась злокозненной Лив!

Мужчины шумно возились в предбаннике. Долгождана стояла ни жива ни мертва: ждала — вот сейчас распахнется дверь… И тут ледяной волной окатил ее ужас: веселый голос Асбьерна невозможно было спутать ни с чьим другим. Скоро он увидит ее позор… провожать не пошла, зато памятно встретила! А после, к радости Лив, разлюбит и позабудет ту, над которой смеялась его дружина.

Дверь, наконец, открылась, и внутрь, наклонив темноволосую голову, шагнул совершенно голый Асбьерн. Увидев онемевшую от страха девушку с веником в руках, ярл несколько мгновений недоуменно разглядывал ее, а потом выскочил прочь, давясь кашлем. От хлопка двери дрогнули крепкие стены.

— Что случилось, Асбьерн? — рассмеялся кто-то из хирдманнов. — Тролля увидал?

— Женщины! — сердито ответил ярл. — Звали, торопили, а дым из бани не выгнали! Да и запах стоит такой, будто топили не дровами, а мокрыми тряпками!

Долгождана, недолго думая, выхватила из корзины ветошь и торопливо кинула ее в очаг. И правда, стало дымить.

— Одевайтесь и, пока я тут управляюсь, сходите принесите свежего пива, — велел Асбьерн хирдманнам. Те заворчали, но делать нечего: надели рубахи и один за другим стали выходить из бани. Наконец, за последним захлопнулась дверь, и у осмелевшей было девушки снова затряслись от страха колени: что если ярл нарочно спровадил всех, решив превратить ее недолю в свою удачу? Отбиться от него она не сможет. И кто поверит потом, что не по своей воле пришла, не сама в объятия бросилась?

Асбьерн быстро натянул штаны, вернулся в парную, оставив дверь приоткрытой, чтобы выходил дым, сбросил с очага обугленную ветошь и только потом перевел взгляд на Долгождану. Даже в полумраке было видно, насколько он сердит.

— Я велел Унн беречь тебя от чужих глаз и рук, — сквозь зубы проговорил он, — а ты вздумала стать утехой для моих воинов?! Куда же подевалась твоя гордость, Фрейдис?

Девушка опешила. Но тут же нестерпимая обида заставила ее сжать кулаки:

— Да как ты смеешь такое обо мне… — Она задохнулась от гнева и в сердцах швырнула в Асбьерна веником. Ярл увернулся, шагнул к Долгождане, зажал ей ладонью рот: