Я с трудом скрыла улыбку.

Ой, кажется, нашла коса на камень, и этот волчонок влюбился! Так и тянет подойти и ща шечки его помацать, вот только лучше удержаться. А то палец откусит еще.

— Ладно, только лапать я себя не дам. И Антону скажу, чтобы для него это сюрпризом не было.

— Говори, — махнул он рукой, и легко поднялся с пола. — Вы с ним будете отличной парой. Ты почти такая же скучная, но не безнадежная.

Он вышел, прикрыв за собой эту тихую, неправильную дверь.

Подушка вибрирует, под ней телефон лежит. Интересно, мама или папа? Отцу я отправила фотки квартиры, и даже на пару сообщений его ответила.

А мама… вот странность, только сейчас почему-то в голову пришло. И мама, и папа одинаково накосячили в семейной жизни, оба загуляли ведь. Мама с любовником, папа с любовницей. Живут сейчас с ними, и надо признать, что живут счастливо. Но папу я почти простила, а с мамой до сих пор не могу общаться. Сама мысль бесит, что она не с отцом, а с каким-то левым мужиком. За семью не боролась, просто уехала, и живет себе, будто и не было всей нашей общей жизни.

Пишет мне, звонит. Приезжала даже, да только не готова я была к той встрече, и пряталась все время. Мы не поговорили тогда, а ведь мама неделю была в городе. Сообщение написала мне, в какое время поезд отправляется, и… и на вокзал я пришла. Смотрела, как она у поезда стояла, и ждала меня до последнего. И так хотелось подбежать к ней как в детстве, обнять, а лучше вообще с ней уехать.

Но я и тогда не приблизилась. В голове рефреном шла мысль, что мама в свою новую жизнь уезжает, в новый дом, а из нашего она ушла. И папа ушел, и семью развалили, значит и я могу без них жизнь свою строить.

Потом-то я немного отошла, и начала на мамины звонки отвечать, разговаривала с ней, но до конца не простила. А ведь не имею я право на обиды, жизнь-то не только у меня одна. У мамы тоже, как и у отца, который пусть надоедливый, и вообще к тирании склонен, но все же…

Все же, нужно примириться окончательно. С обоими.

Я достала телефон из-под подушки, и брови полезли вверх.

— Восемнадцать пропущенных! — прошептала я. — Офигеть.

И все от папы. А еще сообщения — их много, очень много. Не к добру.

Последнее высвечивается, даже разблокировать экран не пришлось:

«У Антона отключен телефон. Маша, я не ожидал от него. От тебя тоже, но с дуры-девки что взять? Хорошо хоть добрые люди заметили вас, и не постеснялись передать мне. Немедленно позвони, я не шучу, Мария. Билет я купил, в четыре утра вылетаю в Екатеринбург, и забираю тебя с собой. Собери вещи и прекрати меня позорить»

10. ГЛАВА 10

Бросила телефон на кровать, прочитав все, что смогла.

Папа. Меня. Убьет!!! Вот только как он узнал? Антон рассказал? Про поцелуй, про начавшиеся только что отношения?

Нет, быть того не может. Антона я знаю мало, но вряд ли он стал бы по телефону говорить о подобном, а потом не отвечать на папины звонки.

Соседи, как утверждает отец? А что они могли видеть? Как мы в квартиру вошли, а затем вышли, и сели в машину?

Бред, какой же это бред. Но тем не менее, папа знает. Про нас с Антоном он знает, и мне… да капец мне. Плевать отцу на то, что я не вчера родилась, что совершеннолетняя. Непонятно как он позволил мне одной жить так долго. Сам говорил с детства, что у нас не демократия, и даже не авторитаризм, а диктатура и тирания — в семье нашей.

— Черт, черт, черт, — я забегала по комнате, и в довершение ко всему ударила проклятущий мизинец об угол тумбочки.

Выматерилась от души, и шлепнулась на кровать.

Телефон продолжает сходить с ума, папочке не терпится отвести душу. А я, хоть и твержу себе, что взрослая, хочу банально спрятаться под одеялом с головой. Как в детстве, когда от монстров скрывалась. И голову под подушку, и чтобы весь мир на паузу.