И я присоединился к этим уродам и насел на девчонку.

Говорят, в тихом омуте черти водятся. Интересно, выкинет ли она что-нибудь эдакое, чтобы за себя постоять? Или проглотит все молча?

И я начал давить.

Она вновь спрятала лицо, замкнулась в своей скорлупе, но меня уже не остановить.

Сказал же, что мне нужна отдушина. Так почему бы не сделать отдушиной ее? Давить до тех пор, пока не выйдет из себя и не выкинет фокус? Можно даже заключить с Волком пари: сколько она продержится. Должно быть весело. Тихонь до ручки я еще не доводил.

– Семинар будет! Сейчас подойдет Илья Григорьевич, он и проведет!

Так, это, вероятно, староста. Именно они заебывают остальных по поводу пар.

– Что здесь происходит?

– А что тут происходит? – ответил я. – Абсолютно ничего не происходит, да, мышонок? Шел по коридору, никого не трогал, общался с приятелями, услышал свое имя, зашел на огонек приветствовать младших – вот и все.

– Приветствовал? Теперь уходи. Сейчас придет преподаватель.

Это что-то новенькое. Неужели у девчонки оказались яйца?

Слышу, как заинтересованно зашевелился Волк. Ему по нраву норовистые. Кажется, сегодня охоту открыл не только я.

– Есть, мэм! – ответил четко и сказал пацанам. – Пошли.

А затем вдруг вспомнил, что так и не попрощался с рыжей девчонкой.

– Ответишь в следующий раз, мышонок.

Уж я-то прослежу.

5. 5

МИРА

Утром я проспала: слишком поздно легла накануне. Соседки еще спали: они часто прогуливали первые пары. Даже не успев толком позавтракать, я выбежала из комнаты, ругая себя за то, что не поставила будильник на повтор: первой парой стояла физкультура, и проходила она в другом, дальнем корпусе, до которого нужно было добираться в два раза дальше, чем до нашего, а еще нужно было успеть переодеться в спортивную форму и выстроиться на площадке перед корпусом до того, как прозвенит звонок.

Вдобавок к этой маленькой неприятности, я не любила физкультуру. Вели ее три преподавателя сразу, один другого строже, и ни один из них не делал послаблений, даже для спецгруппы, к которой я относилась. Я никогда не любила спорт, а теперь и вовсе его невзлюбила. К тому же, у первокурсников физкультуру всегда ставили исключительно первой парой, и на следующие мы шли, уже жутко уставшие, вспотевшие и распространяющие вокруг себя запах пота.

Не стал исключением и сегодняшний день.

Едва закончилась физкультура, мы потащились в наш корпус на – иронично – пары по гигиене.

Анфиса Рихардовна дернула носом раз-другой, сморщилась, открыла нараспашку окно, впуская морозную свежесть, и всю пару не отходила от него дальше, чем на метр.

Затем наступила большая перемена. Впереди оставалась только одна лекция. Настроение мое несколько улучшилось, потому что на удивление весь сегодняшний день Рыльцев ко мне не цеплялся. Еремеев же никогда не начинал лезть ко мне без товарища, поэтому я с огромной радостью вернулась к своей роли невидимки.

Но наслаждалась ею лишь до третьей пары.

Потому что когда лекция началась, и я традиционно сидела одна на предпоследнем ряду, дверь открылась.

И в аудиторию, как к себе домой, заявились Панов и его приятели.

Я замерла.

– Молодые люди, вы что-то тут забыли? – обратился к ним лектор.

– Да, хотим послушать лекцию.

– Если не ошибаюсь, вы с третьего курса.

– Так точно. Решили, так сказать, освежить знания. Начать все с нуля.

Только не это.

– Кхм, – нахмурился пожилой лектор, – а разве у вас сейчас нет своих пар?

– Не поверите, отменили. Должна была быть генетика, но там возник какой-то скандал и преподавателя уволили.

Я неверяще смотрела на Панова. Неужели человек может быть таким… таким… ужасным?