— Грязь, Рената, — спокойно поднимается и отправляет тряпку в ведро Давид. — Беременным вредно дышать пыльным воздухом. Проходи на кухню. Еда в контейнерах.

Окончание фразы звучит как приказ, поэтому я не смею спорить, привыкнув за много лет к молчаливому подчинению. В армии ты не думаешь над словами старших по званию. Ты прикладываешь руку к козырьку и выполняешь озвученное.

Зайдя на кухню, замечаю открытое на проветривание окно, чистую поверхность мебели, блестящие от влажной уборки полы. На столе множество полипропиленовых лотков с курицей, рыбой, рисом, картофелем. Два вида салата, несколько прозрачных коробочек с пирожными, перелитый в графин для водки апельсиновый сок.

Что делают нормальные женщины, получившие заботу, когда нет сил позаботиться о себе самой? Я сижу на высоком табурете, невидяще пялюсь на съестное изобилие и тихо скулю, вытирая слёзы широкими рукавами.

8. Глава 7

Рената

— Эй, Блошка, ты чего? — долетает до меня вибрирующий голос Давида, а следом плеч касаются горячие ладони, поднимая и прижимая к не менее разгорячённой груди. — Совсем расклеилась, малышка.

Он покачивает меня как ребёнка, растирает озябшую спину и шепчет какой-то бред в макушку. Если Давид надеется так успокоить мою истерику, то его планы терпят крах. Меня разбирает ещё сильнее, и всё невыплаканное за последние два месяца прорывает блок в груди. Слишком сильным и невыносимым для меня оказывается тепло Анжиева, которого я враз лишилась.

— Мне так не хватает Андрея, — признаюсь, утыкаясь носом в пропахшую по́том футболку. — Его улыбки. Его подшучиваний, которые раньше меня бесили.

— Хочешь, я отвезу тебя завтра на кладбище? — предлагает Давид. Уверена, командир делает это из лучших побуждений, но меня сносит лавиной ненависти и боли.

— Его там нет! — выкрикиваю, отталкиваясь от него и вытирая кулаком соль и слюни с подбородка. — Предлагаешь мне идти к могиле, где закопаны расчёска и бритвенный станок?!

Я знаю это, потому что тело Дрона никто не стал искать. В гроб положили предметы личной гигиены, оставшиеся в шкафчике казармы. Именно их захоронили с положенными почестями и поверх установили крест.

Почти не сохранился в памяти тот день. Помню только парней, подходящих к яме и бросающих горсть земли. Кажется, меня тоже подводили к краю пропасти, а потом я с остервенением вымывала грязь из-под ногтей. В голове на репите крутился стук земли о крышку пустого гроба, навязчиво напоминая, что Андрея в нём нет. Он остался в песках пустыни, изуродованный, надруганный и неупокоенный.

Я выудила координаты места, где убили Дрона и держали меня. Проведя там три дня, мне не удалось найти его тела. То ли движение песков переместило останки глубже или в сторону, то ли пустынники забрали его с собой.

Зато в стены стойбища пожаловали два урода из банды Бахрута. Их каркающий смех я услышала сразу, как сухой воздух наполнился кашлем старого грузовичка. Они так и сдохли с раскрытыми ртами, издававшими секунду назад довольный смех.

Наверное, твари даже не поняли, что произошло. Просто упали и застыли с остекленевшим взглядом, устремлённым в пустоту. Незаслуженно лёгкая смерть, оставившая вкус неудовлетворённости на подкорке моего мозга.

Сбрасывая в яму и присыпая их трупы мусором, долго себя ругала, обвиняя в трусости и неподготовленности. Расслабилась, пока металась в безнадёжности и искала Андрея. Не почуяла угрозу, оттого подпустила сволочей слишком близко и поспешно устранила, не прочувствовав их боли и страха.

— Моя вина, что мы не стали искать тело Дрона, — примирительно выставляет перед собой руки Давид. — Тогда в приоритете стояло твоё спасение. Промедли я хоть на час, и тебя могли не вытащить. Андрюха ни за что не простил если бы я потерял его жену с ребёнком.