– Военный гений Наполеона не поддаётся пониманию простого человеческого ума, – разгорячённо выдаёт мой папенька. Немудрено, что он проигрался в карты, с таким-то энтузиазмом в ведении обычных светских бесед! Не замечала за ним дома такого, наверное, нужных собеседников поблизости не находилось.

– Позвольте, Алексей Петрович, неужели наши скромные умы совсем не способны внять его величию? – подкалывает папеньку барон.

Так, если папенька восторгается Наполеоном, значит война ещё нескоро. Во всяком случае, до московского пожара я точно успею добыть часы и свинтить отсюда подобру-поздорову.

– Ваш скромный ум способен только на колкости, – парирует папенька, и обращается к отцу Владимира, – согласитесь, князь, Наполеон Бонапарт – величайший полководец, достойный стоять в одном ряду с Юлием Цезарем и Александром Македонским!

– А как же Австрия, Пруссия, Польша? Алексей Петрович, неужели вам совсем не жаль наших соседей, павших под пятой этого нового Македонского? – вмешавшийся в разговор Владимир к моему удивлению, оказывается пацифистом. Странно, с его любовью говорить гадости я думала, что он с радостью поддержит любое проявление жестокости.

– Господа, давайте отложим дебаты и поприветствуем моего нового знакомого Уильяма, – князь кивает в сторону подошедшего к нам молодого человека в тёмно-зелёном фраке. – Уильям англичанин, посетивший наш северный край с целью побольше узнать о наших нравах и обычаях, давайте я вас представлю.

Наконец хоть какие-то мои навыки оказываются полезными! После того, как князь представляет меня Уильяму, я приветствую его по-английски, и интересуюсь, как ему наша Москва. Уильям с радостью отвечает мне, и приглашает на следующий танец.

– Предчувствуя грядущие события, мы с супругой предпочли выучить дочь английскому, – комментирует мои умения Алексей Петрович. – Негоже девице слишком много внимания уделять языку, на котором говорит человек, развязавший столько войн.

Ай да папенька, как ловко переобулся!

Старый князь, до этого не обращавший на меня особого внимания, начинает смотреть в мою сторону с большим интересом, и даже в синих глазах Владимира я вижу любопытство по отношению к моей скромной персоне.

После того, как потанцевав с англичанином я собираюсь вернуться в кресло возле маменьки, пафосный княжич перехватывает меня приглашением на вальс.

– Отказ не принимается, вы же помните правила этикета, – в глазах Владимира прыгают насмешливые искорки. Подловить меня решил?

– Правила этикета гласят, что если девица пропускает танец, она может и отказать, – вежливо напоминаю я. Недельные труды мадемуазель Дюбуа не прошли даром!

– Дашенька, почему бы тебе не потанцевать с Владимиром, – Марья Ильинична отвлекается от болтовни с баронессой. – Он, как и ты, недавно в Москве, мало кого знает…

Ох уж эта маменька, не даёт мне отдохнуть спокойно! Принимаю приглашение княжича, и он довольно улыбается, когда я кладу руку на его плечо. А он классно танцует! И почему я сразу этого не заметила?

– Вы танцуете лучше, чем мне показалось в первый раз, – озвучиваю я свои мысли, кружась в вихре старинного вальса.

– А вы не так глупы, как мне показалось при первой встрече, – одаривает меня Владимир ответным «комплиментом».

Оставшаяся часть бала проходит без происшествий.

– Хорошей вам ночи, уважаемый, – говорю я на прощанье лакею графини, и слегка хлопаю его по плечу. Моя названая маменька морщится как от зубной боли, но делать замечание ей уже лень – время позднее, и к счастью, кроме нас и лакея никто не замечает несоблюдения мной субординации.