– Пока мой старший брат не прибыл в Москву, вы под моей ответственностью. Поэтому извольте оставить незнакомых людей в покое, – Владимир разворачивается к Юрию, представляется ему, извиняется за прерванную беседу и сообщает, что вынужден похитить меня для танца. На лице Юрия отражается разочарование, кажется, беседа о царских подарках его забавляла.

Точно, сейчас же первый танец будет, музыка сменилась на одну из тех, под которую Павел Аркадьевич бессердечно истязал меня на этой неделе. Припоминаю танцы, которым он меня учил, какой же из них сейчас будет? Вальс? Мазурка? Котильон? Точняк, бал должен начаться со странного танца под названием «полонез», усилия несчастного учителя, сутки напролёт пытавшего меня разными «па», не прошли даром.

– Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец, – поняв, что просто так отвести меня к маменьке не получится, Владимир идёт на крайние и, наверное, не очень приятные для себя меры.

– Чем обязана такой чести? – ехидно интересуюсь я, подавая Владимиру левую руку. Искоса вижу, что Юрий приглашает на танец Сашеньку, она соглашается, и её хмурое выражение лица сменяется самой очаровательной улыбкой.

– Беспокоюсь, что, танцуя с кем-то другим, вы наступите ему на ногу, и позорите нашу семью. Ведь к моему величайшему сожалению, совсем скоро вы станете её частью, – парирует надменный княжич, закладывая левую руку за спину, как и полагается кавалеру, танцующему полонез.

– Ах, вон оно что, – насмешливо вздыхаю я. – А я-то думала, что вы и правда планировали получить удовольствие от танца со мной.

– Никак не дождусь момента, когда нужно будет обмениваться партнёрами, – Владимир ловко встраивает нас в строй открывающих бал пар следом за Юрием и Сашенькой. – Вот тогда у меня точно появится шанс насладиться полонезом.

– У меня тоже, – довольно ухмыляюсь я.

– Дарья, вы, право, как будто совсем недавно узнали о существовании танцев, – морщится Владимир, когда я случайно наступаю ему на ногу.

– Так и есть, чуть больше недели назад узнала, – честно признаюсь я. – Лучше бы конечно, вообще не узнавала, такое себе удовольствие, – я чинно вышагиваю следом за Сашенькой, стараясь не сильно косячить, и больше не наступать Владимиру на ногу – хватит с него и одного раза.

По завершению первого танца Сашеньку сразу же приглашают на второй, а меня Владимир сдаёт из рук в руки названой маменьке, увлечённо обсуждающей что-то с бароном, баронессой и Алексеем Петровичем.

– Дашенька, а вот и ты, да ещё и в такой прекрасной компании, – радушно улыбается Марья Ильинична. – Пойдём, представим тебя батюшке Владимира.

Я нехотя плетусь за названой маменькой, названым папенькой, бароном и баронессой, с завистью поглядывая в сторону столов, за которыми господа играют в штосс и преферанс. Эх, не судьба мне составить им компанию – незадолго до поездки на бал маменька взяла с меня клятвенное обещание не притрагиваться к картам и никому не говорить, что я вообще умею в них играть. С моего названого папеньки, кстати, тоже было взято обещание не играть, поэтому бедняга, как и я, изредка бросает грустные взгляды в сторону картёжников.

– Князь, позвольте представить вам мою дочь Дарью Алексеевну, – восторженно восклицает маменька, когда мы подходим к креслам, на которых в компании нескольких господ помоложе восседает грозного вида седовласый старец, по-видимому, то самый отец Владимира и моего спешащего из Турции жениха.

Я приседаю в почтительном реверансе, старый князь одаривает меня лёгкой полуулыбкой и тут же забывает о моём существовании, завязав с папенькой и бароном беседу о политике, по-видимому, уже начатую когда-то ранее. Господа, сидевшие на соседних креслах, поднимаются, уступая места нам с маменькой и баронессой, и отправляются к игорным столам. Мы усаживаем свои пятые точки на мягкие подушки и прислушиваемся к разговору – я с любопытством, а маменька и баронесса с нескрываемой скукой.