И не прийти на ту могилу, и не помянуть по обычаю в день смерти.

Соколовский молчал довольно долго, прежде чем сказать:

- Если ваша бабушка была магом-некромантом, то всё, что вы рассказали, совершенно естественно.

20. 20. Нет никаких некромантов

- Моя бабушка была учительницей математики, очень хорошей, кстати, учительницей, - сообщила я Соколовскому. – А вовсе не магом.

Потому что, ну, услышать что-то подобное о человеке, которого знал всю свою сознательную жизнь, и в той жизни не было места никаким некромантам – это, знаете ли, как-то чрезмерно.

Ладно, здесь у них магия-шмагия, лечение белым свечением и прочие серебристые шары. Но дома у нас лечат при помощи достижений доказательной медицины, комнаты освещают электричеством, а некромантов нет. Нет никаких некромантов. Некромантов нет никаких. Потому что их не может быть никогда.

- Одно другому не мешает, я полагаю, - сказал он.

Он-то думает, что я, ну, откуда-то из-за границы к ним свалилась, поэтому и так уверен, вот. А сказать ему как есть – не будет ли мне от того хуже?

- В общем, так, Михаил Севостьянович. Моя бабушка Рогнеда никогда не говорила мне ни слова ни о некромантах, ни о магии вообще. Поэтому я сейчас бываю удивлена, а время от времени – очень сильно удивлена. Я как будто в другом мире очнулась, понимаете? – пробный шар. – А тут мало того, что я не знаю никого и ничего, так ещё сотрясение мозга, угрозы от Носова и ваши разоблачения. Я потерялась в этой новой жизни, а мне нельзя теряться, меня Носов съест. И ботинками закусит.

Он рассмеялся – заразительно рассмеялся, да что это такое-то! Я невольно поймала его улыбку и улыбнулась в ответ.

- Не съест. Я сейчас загляну к нему в присутствие и попугаю немного, я знаю, чем. А потом ещё в городе намекну кое-кому, что он несколько зарвался. Что он от вас хочет?

- Отправить куда-то на завод, только я не понимаю, для чего это – я не владею никакой подходящей специальностью, ни инженерной, ни рабочей. А если я не желаю ехать на завод, тогда – поселиться у него дома, он объяснил это предложение тем, что я могу оказаться террористкой, и за мной нужен надзор.

- Такое серьёзное обвинение должно быть чем-то подтверждено, хорошо, что сказали, - кивнул Соколовский. – Я напомню ему, что вам не предъявили ничего, и даже кража документов не может быть причиной подобных подозрений.

Просить ли добыть у Носова мой документ? Например, сказать, что это память от бабушки? Или не стоит?

- Я тоже сказала, что это его беда – доказывать мою вину, если таковая и имеется. А пока не доказано, то нет и вины.

- Всё верно, - согласился он. – Просто оговорить человека нельзя. Но как вы думали поступить после того, как Зимин разрешит вам покинуть больницу?

- Так вот я почти уже договорилась с тёщей Василия Васильевича о совместном ведении бизнеса, - рассмеялась я.

Почему-то сегодня с ним легко смеяться. Или это на контрасте после подлеца Носова?

- С тёщей Зимина? Бизнес? Вы отважная особа, - изумился он.

- Да, вон стоит её швейная машинка, так вышло, что я умею с ней управляться, а у местных жителей есть нужда в мастере. Починка одежды, шитьё постельного и столового белья, и других простых вещей. Конечно, до профессионального портного мне далеко, но что-то я умею, шью с детства, как раз та самая бабушка и научила. А раз мне нужно срочно определяться с жильём и работой, то можно и так.

- Можно и так? А как ещё можно? Что вы ещё умеете, Ольга Дмитриевна?

Собеседование, да? Ну поехали.

- Я умею работать с детьми – развлекать, обучать через развлечение и не только, занимать нужным в течение определённого времени. Умею работать с документами. Умею искать информацию и писать статьи или какие-то работы. Немного работала с новостями – подавала в нужном ключе и размещала… там, где могли прочитать. Но всё это здесь оказалось сложно, я же не могу подтвердить свои умения, только если меня испытают. А говорят, что до испытания ещё нужно рекомендации показать, а откуда они у меня? Были да сплыли.