«Все, что вы делаете, тяжело вздыхая, отмечено небытием», – написал Кристиан Бобен в своей книге «Руины неба». Я вспоминаю, как в начале года принял кардинальное решение никогда ничего не делать, если нежелание приниматься за работу заставляет меня стонать и охать. Мне не хотелось, чтобы в моей жизни накапливались моменты, отмеченные небытием. Поскольку я не мазохист, я прежде всего отказался от ненужных, слишком частых и обременительных приглашений, от дежурств в клинике вне очереди. Иногда я позволял себе сбегать с надоевших мероприятий и, например, уходил с середины скучного фильма. Но когда то, что вынуждало меня тяжело вздыхать, было суровой неизбежностью, я принимался за дело, шутя и играючи, а не скрепя сердце (это образное выражение как нельзя лучше отражает суть проблемы).

Я запретил себе изводить себя, чтобы не сокращать существование моментами уныния, пусть какой-то вид деятельности и не доставлял мне радости. Даже когда приходится мыть посуду и выносить мусорное ведро, даже когда я предпочитаю покинуть некое место как можно скорее – эти мгновения должны быть наполнены жизнью, а не превращаться в небытие. Мы живы, дышим, чувствуем, видим, слышим, и одно это уже неплохо. Навеки покинувшие нас люди, может быть, предпочли бы оказаться на нашем месте, занимаясь тем, что вызывает наше отвращение.

Во время отпуска, вскоре после того как я принял это решение, я внезапно заболел и несколько дней провалялся в постели с ломотой в теле, температурой и слабостью. В это время все остальные развлекались, гуляли и наслаждались жизнью. Не могу сказать, что это приводило меня в восторг, но я ни разу не вздохнул, сожалея, что мне так не повезло. Я много читал, смотрел из окна на то, мимо чего обычно проходишь мимо (на облака и прохожих), я слышал звуки, которых раньше не замечал (скрип паркета, разговоры близких). За все это время у меня не было поводов тяжело вздыхать, потому что я наслаждался вынужденным бездельем. Как ни странно, сегодня мне кажется, что дни, проведенные в болезни, когда я ощущал медленное течение времени, оказались самыми лучшими и плодотворными из всего моего отпуска. Они были наполнены созерцательностью, и я получил гораздо больше впечатлений, чем от прогулок, обедов в ресторанах и посещения музеев. Поэтому причин для вздохов у меня не было.

Вот почему я стараюсь не уклоняться от выполнения своего решения, когда мне предстоит ненавистное дело. Я либо пытаюсь избежать его, либо как-то изменить, либо принять факт его необходимости в моей жизни, воздерживаясь от бесполезных сожалений. Я думаю продолжать в том духе до конца моих дней. А когда он наступит (это когда-нибудь произойдет), я сразу же об этом догадаюсь и примусь за дело, ни разу не вздохнув…

С детских лет у меня осталось воспоминание о комплексе неполноценности, который я испытывал, сравнивая себя с другими (находя их гораздо более умными, красивыми и способными, чем я). У меня до сих пор сохранилась склонность видеть в людях необыкновенные и замечательные качества, которых я лишен.

Я вынес из тех лет лучшее – способность восхищаться чужими редкими качествами, и мне удалось избавиться от худшего – принижения и обесценивания себя в сравнении. Мне также крупно повезло: я не проходил через жернова «комплекса превосходства», когда умышленно ищешь в других людях отрицательные черты или презираешь их, чтобы подавить неудовлетворенность собой.

Какое это странное чувство – ощущать себя виноватым перед всем миром, просто потому, что ты счастлив. Что происходит в это время в наших головах? Чаще всего нам не дает покоя мысль, что вокруг много несчастных людей. Но счастье – не товар, его не купишь ни за какие деньги в магазине, оно, как и любовь, бесценно.