Кстати, за выломанную дверь он заплатил…

— Постарайтесь в следующий раз думать перед тем, как крушить чужую собственность, — усмехнулся, выкладывая перед администратором целую россыпь монет; и добавил, когда мы распрощались с тем. — Впрочем, иногда лучше сделать, не подумав, чем не делать вообще.

Наверное, это означало, что мой поступок он негласно одобрил.

Наедине нам остаться не удавалось, и вкрадчиво полюбопытствовать — черт возьми, да что с вами стряслось?! — возможности не было. Он-то в подробностях расспросил меня и про цвет пятна, и про его плотность, и про то, каким оно было наощупь. Я не сказала только про то, что замечталась и упустила момент, когда тьма поползла на мою магию — не захотела казаться слабой. Остальное он знал.

А я вот могла только догадываться.

Жаль.

С другой стороны, мне в резюме пора писать вторую строчку. Спасла великого профессора Картера. С того света вытянула, вот как!

Надо бы, кстати, осмотреть себя вечерком на предмет истощения.

Сегодняшний ночлег даже гостиницей было не назвать. Ветхий домик посреди дороги, возвышающийся над болотом на бревнах словно на куриных лапках. Хозяин его был максимально негостеприимен. Судя по общей запущенности, драной мебели и полному отсутствию горячей воды: гостей у них не водилось со времен моего рождения.

Работали в постоялом доме хозяин, его жена и дочь. Крупные, мрачные, неразговорчивые. Они смотрели исподлобья и на наши вопросы о горах и вивернах отвечали односложно: «Да», «нет», «не знаю».

Это как раз одно из тех мест, где лучше не распространяться о том, что мы владеем магией — могут и ужин отравить.

— Как вам прием? — сглотнул Брэд, ковыряя вилкой в явно червивой каше.

Другой не предложили. Вообще ничего не предложили, а когда вечно голодный Эрик спросил, кормят ли добрые хозяева гостей, те со вздохом навалили каши. Ужинать пришлось в их кухне, потому что отдельного места для приема пищи не имелось.

Само семейство сидело в углу на лавках и обсуждало что-то шепотом, наблюдая за нами. Аппетита это не добавило.

— Очень дружелюбно. Понятно, почему у них нет клиентов.

— Здешние жители ближе всего оказались к событиям Зимней войны, — ответил Картер задумчиво. — На них отпечатан вечный след битв. Такое не забывается, от этого не отмыться.

Хм, он говорит с таким пониманием. А на нем остался этот самый след? Может быть, лет пятнадцать назад профессор был молодым, веселым мальчишкой, а не грубияном и зазнайкой с манией величия?

Да не, быть того не может.

— Думаешь, глава семьи воевал? — «тыкнул» Эрик.

— Думаю, они все умеют держать оружие получше вашего.

Картер поднялся и двинулся к хозяевам. Он протянул руку мужчине, коротко сообщил ему что-то, а тот… тот вдруг преобразился. Всего на секунду он заулыбался, и лицо его просияло. Он вскочил, хлопнул профессора по спине, хохотнул, словно встретил давнего друга.

И вновь посерел, вернувшись обратно на скамью, сгорбившись в три погибели. Жена его, посмотрев на господина профессора, напротив, ещё сильнее зажалась, губы поджала, дочь попыталась прикрыть своим плечом.

Эти люди видели смерть и боль… и что-то ещё, куда страшнее обычной смерти.

Мне стало не по себе.

Я закончила ужин первой, но не уходила. Ждала, когда Картер расправится с бесконечной кашей. Тот, как назло, ел долго, смаковал и крупу, и жуков — всё белок, — и безвкусный травяной отвар.

Парни давно отправились на боковую, а мы долго-долго сидели под бдительным присмотром хозяев.

— Нам нужно поговорить, — твердо сообщила я, когда мы добрались до лестницы, ведущей на второй этаж.