Полгода. Надо прожить полгода, а там уже будет проще…

Стефка быстро помогла одеться и увела меня в гостиную, где накрывали для завтрака стол.

- Вы бы не перечили госпоже. – Вдруг шепнула она мне. – Смиритесь. Ох.

Я едва не запнулась, услышав от мачехиной подпевалы слова сочувствия. Упырка болотная. Стреляет глазами, сторожит как дракониха злато. А если подумать, так оно и есть. Если у мачехи долги, и единственный способ избавиться от них, это продать меня богатому жениху, то такой вариант выгоден всем, в том числе и слугам, которые в противном случае, лишатся места. А кое для кого здесь очень тепленькое место.

За столом молчали. Фиона о чем-то задумчиво размышляла, наверное, о том, как содрать денег с господина Абилара. Побольше, чтобы до конца жизни хватило. Я же уткнулась в тарелку с кашей и застыла. Есть не хотелось.

- Почему не ешь? – Требовательный голос мачехи вернул в реальность. – Тебе сегодня нужно выглядеть здоровой и довольной. За тебя хлопочет такой господин! Дура набитая. – Привычно скривилась она, оглядывая меня.

Я как всегда, промолчала. И вдруг злорадно подумала, что обломится тебе, милая матушка, в любом случае. Даже если сбегу без документов, полгода выдержу, где угодно, в любом качестве, хоть поломойкой, навряд ли на такую должность берут с паспортной проверкой. Да хоть к товаркам на базар в каком-нибудь маленьком городке попрошусь за ночлег и миску супа. Возьмут.

А если по-хорошему, то нужно в крупный город, лучше в столицу. Но, до нее сутки в дилижансе. Опасно. Мачеха с женихом шум поднимут – и власти на дорогах проверки устроят.

После завтрака меня посадили перебирать приданое. Высокий старинный шкаф стоял в темной комнате, располагающейся в дальнем углу первого этажа. Окошко, узенькое и пыльное выходило в сад. Стефка и пожилая служанка, обычно прислуживающая мачехе, помогали. Шарили по полкам, перебирали стопки белья, рассматривали чужое добро как свое.

- Да-а-а, старое шитье, а до сих пор красиво смотрится, - вздыхала пожилая тетка, оглядывая скатерть из плотного шелка с изумительной вышивкой по краю.

- Немодная, - безапелляционно бросила Стефка. – Такие уже и не увидишь.

- Не скажи, такая вещь дорого стоит.

Они еще долго обсуждали ценность моей скатерти, мало обращая на меня внимание. Я же занималась тем, что мне приказали – рассматривала простыни, полотенца, салфетки и прочую ерунду на предмет целости и ценности. Чтобы без дырочек, чтобы без жучков и моли на шерстяных шалях, чтобы швы на белье были ровно прострочены, не потрепаны.

- Ох, рукодельница матушка ваша была, - с язвительной ноткой покосилась на меня Стефка.

- Помню ее, красавица была-а-а, - потянула другая служанка. – Все господа в городке на нее заглядывались, а досталась господину Кастри.

Я едва заметно пожала плечами. Какое мне дело. Я тут вообще случайно, мимо проходила. Служанки еще долго болтали, не торопясь и не особо следя за качеством чужого белья. Потом зашла повариха и срочно их позвала – бал, а готовить на такую прорву людей некому.

Они ушли, и хорошо, слушать их бабские разговоры – мало удовольствия. Рутинная, однообразная работа успокаивала. Я брала стопку из шкафа, и проверяла каждую вещь. Хорошая – откладывала в одну сторону, старенькая, с дефектом – в другую.

Так я успела проверить одну, вторую, третью стопку белья. А на четвертой, вдруг почувствовала, что под пальцами, схватившими простыни, что-то есть. Что-то нестандартное. Бросив белье на диван, я раздвинула кучку и… И уставилась на конверт, спрятанный в белье, между простыней. Опаньки!