- Королева «великодушно» решила не разлучать меня с Лунной. И при помощи запретных Чар сделала так, чтобы мы были вместе всегда. Буквально, - закончила свой тягостный рассказ Зингда. 

Ужасная картина не живой и не мертвой девочки, заточенной в мутный кокон на спине своей приемной матери, вонзилась в мой мозг и застряла там болезненной занозой. Понимая, что навряд ли есть шанс вернуть ребенка к нормальному существованию, я не могла не спросить:

- Она ещё жива? Возможно ли как-то разрушить колдовство? 

- Тело её живо. Но живо ли её сознание, мне неизвестно. 

Внезапно неодолимая потребность прикоснуться к Зингде так сильно завладела мной, что следуя за ним, я так и поступила, чем сильно поразила и саму себя, и Хозяйку клетей. 

Тут же мир вокруг взорвался уже знакомым хитросплетением разноцветных нитей. Зингда и в самом деле была сильной и хладнокровной фейкой. Она пульсировала грязно-зеленым и сине-бордовым цветом и лишь одинокая золотистая жилка тонкой змейкой, то тут, то там выглядывала сквозь просветы. А вот «горб» сиял золотым ярко. Этот насыщенный, но мягкий свет пробивался даже сквозь отдающее смрадом мутно-сизое полотно, настолько плотное, что я едва различала волокна, из которого оно всё же было сплетено. Отыскав наиболее уязвимую ниточку, рука сама собой ухватилась за неё и потянула. 

Зингда взвыла. Меня как кипятком ошпарило и отшвырнуло далеко в сторону. Вот только зловонную нитку я упрямо не выпускала из рук. В висках билась шальная и радостная мысль:

«Лунна жива! И жива она не только телесно»…

Живое воплощение чужой черной магии так яростно горело в руке, словно я сжимала раскалённый прут. Болевые рецепторы вопили, требуя как можно скорее разжать пострадавшую ладонь. Но я держалась, откуда-то зная, что второго шанса исправить сотворенное зло просто не будет. 

Превозмогая боль и собственные инстинкты, я тянула на себя нить, наблюдая через призму изменённого зрения, как полотно губительной ворожбы распускается, точно старый вязанный шарф. 

- Что? Что ты делаешь? - рухнув на колени, упираясь в пол дрожащими руками и рудиментарными отростками, простонала Зингда. 

Она скребла каменный пол удлинившимися когтями, по-своему пытаясь справиться с пронзающими тело всплесками боли. Фейка буквально сорвала с себя и балахон, и многочисленные ожерелья, точно всякое прикосновение к её страшной ноше причиняло ей сейчас неимоверные страдания.

- Ещё чуть-чуть… - вместо ответа пообещала я, продолжая распускать полотно.

На глазах поврежденная Чарами кожа Хозяйки клетей стала приобретать здоровый цвет, а сетка выпуклых, словно заполненных густым дегтем сосудов - бледнеть и исчезать. Постепенно боль в моей руке становилась всё меньше и меньше. Я нашла в себе силы подняться и, пошатываясь, точно пьяная, подошла к Зингде. От глубокого обморока фейку, похоже, удерживало лишь воля да голое упрямство. Собственно говоря, в этом мы были с ней очень похожи.

Момент, когда я подхватила маленький теплый комочек, не сразу достиг моего сознания. Видимо, человеческий разум был просто не в состоянии быстро и в полной мере постичь произошедшее. 

Худенькое серое тельце пребывающего без сознания дитя было покрыто вязкой слизью и обездвижено спазмом. Хрупкие крылышки висели бесформенными плетями, и я до одури боялась их как-то повредить. 

- Зингда, - не веря до конца в произошедшее, позвала я Хозяйку клетей срывающимся шёпотом. 

Фейка подняла на меня слезящиеся глаза, пронизанные такой смесью ужаса и надежды, что у любого смертного просто остановилось бы сердце. Осторожно, стараясь не уронить драгоценный груз, я вложила его в руки Зингды.