- Я никогда и никого не любила, - вдруг надломленным голосом, полным бесконечной усталости, призналась Зингда. - Ни тех, кто меня породил, ни мужчин, которые изредка согревали мою постель. Я считала, что сердце моё подобно камню. И как невозможно из камня выжать молоко, так и невозможно выжать из моего сердца любовь. Благодаря этому, я хорошо устроилась при Тёмном Дворе и честно служила своей жестокой, но щедрой королеве. Умбрия мне благоволила. Мой статус быстро вырос, и я стала считаться одной из самых могущественных и беспощадных феек Высоких Холмов. Подобное льстило. Работорговля приносила хорошую прибыль. Возможности росли. Я упивалась властью и роскошью. А затем в моей жизни появилась она… Лунна - крошечная дочь одной из рабынь, не пожелавшей растить дитя от своего насильника. Я забрала девочку себе.  Сначала с целью вырастить идеальную постельную игрушку… 

Зингда наклонилась, подхватывая с пола свой неизменный балахон, и медленными ломаными движениям, точно разбитая многочисленными болезнями старуха, стала натягивать его на себя. 

- Я так и не поняла, как это случилось… Но уже очень скоро все мои дни и ночи заполнились этой проказливой улыбчивой малышкой. Она росла смышленой и такой ласковой… - Голос фейки прервался, словно на мгновение Зингда задохнулась от боли. 

Теперь она стояла ко мне спиной, а я всё, как загипнотизированная, таращилась на её то ли горб, то ли погребальный курган. 

- Должно быть, я сильно размякла, потеряла бдительность. Опрометчиво уверовала в собственную неприкосновенность. Я считала, что годы моей преданной службы дают право на особое положение. Но Умбрии не понравились перемены, произошедшие с её жестокосердной Хозяйкой клетей. На одном из празднеств, когда я доставила ко Двору партию очередных хорошо выдрессированных игрушек, один из её гвардейцев вдруг вывел в центр зала мою названную дочь. 

Картинка, как здоровенный мрачный тип наподобие вероломного Мирду идёт, ведя за руку едва поспевающую за ним испуганную малышку, неожиданно ярко встала передо мной. 

- Зал был полон гостей, - унесясь в воспоминания, продолжила Зингда. - Но я знала, что никто - никто из них! - и пальцем не шевельнет, чтобы защитить ни в чем не повинного ребенка. Я бросилась к трону и упала на колени. Молить было бесполезно. Всем известно - подобное лишь разжигает королевский аппетит до чужих страданий. Поэтому я просто встала на колени… 

- Веди сюда это серое отродье! - велела она. 

Гвардеец без промедления подчинился. 

- У меня в ушах и сейчас звучит стук, который производили её маленькие ножки, когда Лунна шла по зеркальному паркету тронного зала. 

«Мне всегда нравилось, что моя верная Зингда холодна, бесчувственна и до последней капли крови преданна своей Темной Королеве», - сказала тогда Умбрия. 

Она заявила, что у истинной Хозяйки клетей не может быть никаких привязанностей, ибо только так она остается неподкупна и сильна.

Я поклялась ей, что сильна и преданна как прежде, но королева велела мне молчать. Лунна стояла рядом. И хотя я чувствовала, как ей страшно, моя девочка все же не плакала и храбро держалась перед той, кого до дрожи боялись даже самые отважные воины. 

«Ты хорошо мне служила не одно десятилетие, поэтому я проявлю милосердие», - обманчиво-нежным голоском протянула королева. 

Но я не питала напрасных надежд. Умбрия злорадно предвкушала расправу. Я достаточно хорошо изучила её повадки, чтобы понимать - спасения ждать неоткуда. 

Наконец Хозяйка клетей повернулась ко мне лицом и присела на своё прежнее место.