Моргнув, я повернулся к ней. Мысли витали где-то с Лонгвеем, но игнорировать просительный её взгляд я не мог: девушка смущалась и переживала, нервно сжатая рука придавлена к груди, на щеках – румянец. Не обижать же её пренебрежением.

Мысленно вздохнув, я ответил:

– В фехтовании самое важное не постановка удара и выносливость, а желание победить врага. Если у вас нет намерения нанизать противника на свою шпагу, то занятия станут пустой тратой времени. Есть ли в вас такое намерение?

Она захлопала ресницами.

– Кстати, я ещё не определился с клубом, – сжалился я над самими девушками и наставниками фехтовального клуба.

Миг затишья – и я пожалел о своей доброте, потому что меня сразу же засыпали вопросами, а я правда не слишком хотел сразу выдавать свой интерес Артефакту. Но прежде, чем шквал вопросов стал невыносимым, подошёл мужчина в красной накидке дежурного преподавателя и протянул мне золотой конверт с печатью Академии: скрещённые кисть и свиток на фоне открытой книги.

Моя стихийная свита притихла, дежурный кивнул и отступил, а я с трудом подавил дрожь в пальцах. Сердце бешено стучало, отступивший мерзкий страх вернулся с новой силой: что, если это предписание покинуть Академию?

Это как падение с высоты. Удушающий страх и предчувствие нестерпимой боли.

На миг в глазах поплыло – настолько я боялся увидеть приказ вернуться в Золотой город. Я не мог туда вернуться, не после сегодняшней радости. Лучше умереть.

Спокойно. Берги всегда смотрят опасности в лицо.

Я взял себя в руки, вытащил из конверта лист и чуть не рассмеялся от облегчения: ректорат поздравлял меня с началом учебного года и выражал надежду, что мне понравится программа подготовки по моему направлению.

Просто поздравление – а у меня рубашка промокла между лопаток. Губы сами расплылись в улыбке. Мои спутники охали и ахали, восхищаясь тем, что я в числе тех, кому выслали персональные поздравления. Это ведь доказательство моего политического потенциала.

Скоро эта весть разнесётся по Академии, и состав моей группы поддержки изменится. Сейчас представители сильных и средних по силе родов только приветствовали меня, а хвостом увязались мелкие аристократы и представители побочных ветвей средних родов. Но это – мелочи, побочный эффект.

Цензоры своим поздравлением подтвердили, что моё присутствие здесь не недосмотр дежурного цензора, не следствие незнания, как со мной поступить в ситуации, когда император не отдал конкретных распоряжений, а их осознанный выбор. Значит, так просто тайной страже меня не отдадут.

Волнение отпускало.

Я смогу остаться здесь.

Сколько раз я представлял жизнь вне дворца и присмотра тайной стражи, как боялся, что обещание императора – обман, но теперь всё иначе…

Облегчение.

Невероятное облегчение взбудоражило кровь и магию. Осанка стала прямее, дышалась легче. Я готов был обнять всех, я любил мир, и мир, наконец, отвечал мне взаимностью.

Я остаюсь в Академии! Я улыбался. Меня распирало от счастья, всё вокруг выглядело как-то иначе, радужнее. И как здорово, что вокруг такие же счастливые первокурсники. Они вырвались из-под опеки родителей, наслаждались свободой, как и я. А мне хотелось обнять всех-всех, и чтобы все разделяли мою радость.

Взгляд споткнулся о белокурую девушку, неуверенно топтавшуюся возле двери. Бледная, с закушенной пухлой губой, она прижимала к груди кожаную папку и смотрела на собравшуюся очередь так, словно студенты собирались её растерзать. Шагах в трёх от неё засмеялись девчонки, и эта бледная подскочила и вжалась в стену. Казалось, она сейчас сбежит.