Чёткой последовательности не существовало, только одно дело было назначено на определённый срок – встреча с куратором группы.

Не знаю, с какой целью всё требовали сделать в один день, но из-за взмыленных первокурсников кампус напоминал разворошённый улей. И мне это нравилось!

Несмотря на то, что Академией управляли цензоры, здесь не было напыщенности Золотого города и маниакальной церемониальности его обитателей. Знакомые, которые во время имперских пиров вели себя, словно механические куклы, вместе со всеми болтали, смеялись, спорили. Именно таким был мой мир до того, как меня переселили в чопорный Золотой город. Там-то подобного не увидишь. Никакие праздники и торжественные мероприятия не способны вернуть его обитателям искренние улыбки. В Золотом городе даже дети опасаются сделать лишнее движение.

А ещё я мог, наконец, свободно общаться. Меня приветствовали постоянно. Более-менее знакомые чередовались с теми, кто хотел пристроиться к титулованной особе, так что я вмиг стал центром небольшой толпы, и от улыбок и взглядов окружающих на меня в груди разливалось тепло.

– Марс…

– Марс, а как ты…

– О, Марс…

Со мной советовались, просили показать приёмы фехтования, интересовались планами, и меня захлёстывал восторг: наконец-то я снова не безмолвный спутник наследного принца, а гордый наследник своего рода! Я мог, не взвешивая каждое слово, отвечать на бесчисленные вопросы о своей будущей группе, планах, соглашаться на совместные обеды, тренировки, обещать подумать, хвалить. Патокой лилась похвала, и пусть многие просто заискивали, их живость и яркость отогревали меня после холода Золотого города. Я ощущал себя на своём месте.

Чего нельзя было сказать о Лонгвее. На бурлящую толпу первокурсников он смотрел насторожённо. Несмотря на прежние уверения, что готов отыгрывать простого деревенщину барона, он мрачнел всё сильнее. На его попытки поучаствовать в разговорах не просто не обращали внимания, но то и дело пытались оттеснить подальше. Особенно девушки. Вот бы они удивились, узнай, кого награждают надменными взглядами.

– Я пойду на инструктаж в дортуар, – буркнул Лонгвей, когда я растолковывал очередной хорошенькой баронессе, пожелавшей заняться фехтованием в академическом клубе, как улучшится от занятий её физическая форма и что может ждать на вступительном испытании.

Думаю, таких «желающих проконсультироваться с мастером в этом деле» девушек было бы намного меньше, узнай они о моём намерении вместо клуба фехтования вступить в клуб Поиска.

– Извините, – улыбнулся я баронессе и развернулся, чтобы остановить Лонгвея. – Барон Фенг!

Он обернулся и, пятясь, тоже улыбнулся:

– Здесь слишком большая очередь, надеюсь, в дортуаре меньше народу! Ещё встретимся!

Его улыбка меня не убедила – кому, как не мне, понимать игру на публику. Да и очередь в столовую, где нам предстояло поделиться предпочтениями в еде для выработки меню, была не такой уж длинной. Это только вокруг меня столпилось одиннадцать первокурсников: семь девушек и четыре парня. В остальном было довольно свободно.

Лонгвей развернулся и направился к двустворчатым дверям. Его походка отличалась и от вышагиваний в Золотом городе, и от лихорадочного воодушевления во время нашего путешествия. Слишком напряжённая спина, резковатые движения.

Меня не должно беспокоить его настроение. Сегодня мой день.

Но почему-то мне было неловко. Я понимал Лонгвея, ведь сам когда-то из наследника герцога, с которого пылинки сдували, вмиг превратился в пленника без особых прав.

– Марс, ваша светлость, – позвала меня девушка, спросившая о фехтовании.