– Вдох-выдох, – шепнул Тримас и стал медленно закрывать дверь, отрезая мне путь к отступлению.

Клее стрельнул в него взглядом и, снова уставившись на меня, пропустил длинный ус между пальцами.

– Итак, барышня, – он посмотрел на карманные часы, затем вытащил из пачки бумаг бланк с моим заявлением и пробежался по нему взглядом. – Так-так-так…

Чем дольше он смотрел, тем тяжелее становилось в груди. Я заставляла себя расслабить тело. Получалось плохо, но я хотя бы вдохнула. А затем ещё раз.

Перевернув лист, Клее продолжил хмуро изучать моё заявление.

У меня не было причин беспокоиться: я соблюдала закон, платила налоги, в странных связях не замечена…

– Баронесса Лада Яроваль, вы желаете стать вольной слушательницей Генеральной Академии? – Клее снизу вверх посмотрел на меня.

Вольная слушательница – идеальный вариант для пропустивших собеседование на поступление в Академию. И даже если бы я его не пропустила, вряд ли смогла бы показать свои знания под перекрёстным допросом профессоров. Я и экзамены на аттестат зрелости сдала только потому, что была знакома с принимавшими их преподавателями гимназии, поэтому смогла побороть панику, а они знали о моих особых обстоятельствах и не давили.

К тому же вольные слушатели обладали большей свободой, после исполнения моего дела я смогу сразу покинуть Академию без репутационных потерь.

– Да, – я почти шепнула, но кивок был решительным.

– Зачем? – подозрительно прищурился Клее.

От этого взгляда пересохло в горле. Слишком он напоминал то, как смотрели на нас бунтовщики перед кровавыми беспорядками в моём городе. Или мне так казалось. Я судорожно вдохнула. Ответ был, но произнести его вслух оказалось неожиданно трудно. Стыд горячей волной нарастал в груди. Я… я ведь не привыкла лгать.

Мне нужно остановить наследного принца…

– Замуж хо… – выдавила я и сбилась.

К щекам прилила кровь. Сказать «это» оказалось сложнее, чем я думала.

В Академию можно попасть только с полицейским свидетельством о благонадёжности, для его получения требовалось, помимо прочего, рассказать о мотивах поступления. Но у меня не было финансовых причин получать профессию, в личном деле стояла отметка о домашнем обучении из-за расстройства нервов. С такими вводными моё желание попасть в Академию выглядело странно. И пройти собеседование нужно быстро, ведь чем дольше будет длиться опрос, тем сильнее я стану нервничать и сбиваться, выглядя всё более подозрительно.

Желание найти мужа очень естественно и не требует особых пояснений. Поэтому я решила сослаться на него.

Клее повернул ко мне ухо и громко переспросил:

– Что-что? Я не расслышал!

Слишком громко – внутри всё сжалось, сердце почти выпрыгнуло из груди, ногти впились в ладони. С оттоком крови моё лицо холодело. Мне нужно в Академию! Нужно свидетельство о благонадёжности!

– М-мужа ищу, – выдохнула я.

К лицу снова прилила кровь. Клее смотрел на меня. Просто смотрел. А меня сковывал страх. Мышца за мышцей парализовывал, охватывая грудную клетку. Ненавижу эту слабость!

– Какая-то вы подозрительная, – покачал головой Клее. – Сомнительно всё…

Я просто хочу защитить всех! Хочу спастись!

Водянистые глаза Клея были полны сомнений. Он не верил.

Что, если рассказать правду? Переложить ответственность… Нет, не получится: в переписке с другом моих родителей я косвенно обсуждала своё видение о будущем, даже этот хорошо относящийся ко мне артефактор не воспринял мои слова всерьёз, чего ожидать от простого инспектора? Если скажу, что наследник империи поспособствует уничтожению мира, меня в лучшем случае в сумасшедший дом отправят, а не в Академию смущать неокрепшие умы подданных.