– Так, так… – задумчиво проговорил в конце беседы прокурор. – Значит, Жарков металлического протеза не имел?

– Никогда! – почти враз ответили старики.

Прокурор обвел взглядом местность:

– А что за плотина здесь была? И почему она называлась Ерошкиной?

– Это еще до коллективизации березовский богач Илья Хоботишкин вальцовую крупорушку содержал, – ответил дед Лукьян Хлудневский. – Строил же ее Ерофей Нилович Колосков. От Ерофея и пошло название – Ерошкина. Сооружение было деревянное, наподобие водяной мельницы. В старое время речка здесь бежала веселее, чем теперь. За весенний паводок в пруду перед плотиной столько воды накапливалось, что крупорушка до глубокой осени вальцы крутила.

Прокурор обернулся к участковому Кротову:

– Михаил Федорович, ты, кажется, уроженец Серебровки?

– Так точно.

– Ну а что ж молчишь?..

– Я, товарищ Белоносов, к показаниям Хлудневского и Инюшкина существенного добавить не могу. Слухи о таинственно пропавшем председателе Жаркове действительно бытовали в здешних местах, только по молодости лет я не придавал им значения. Вот крупорушку Хоботишкина помню, когда она уже стала колхозной. На этом месте, где сейчас находимся, был дремучий лес, а на той стороне, – Кротов показал на противоположный берег речки, – располагались прекрасные луга. Лошадей в ночное туда выгоняли. Обычно подростки этим занимались. Пригоним, бывало, лошадок. Стреножим, чтобы далеко не разбредались. И коротаем ночь до рассвета у костра: картошку в мундирах печем да увлекательные сказки рассказываем.

– Дорога из Серебровки на луга через лес проходила?

– Так точно. Через угрюмую чащу ездили. В селе едва сумерки наступали, а здесь уже темень ночная все заволакивала. Жутко. Пришпоришь конягу босыми пятками, прижмешься к холке, чтобы за сучья не зацепиться, и – галопом через лес. Березовские парни подтрунивали над нами, серебровцами, страшные байки про разбойников сочиняли…

К прокурору подошел следователь Лимакин. Замявшись, сказал:

– Захоронение очень старое. Стоит ли, Семен Трофимович, писанину начинать?..

– Коль уж мы сюда приехали, протокол осмотра оформи, как положено. После разберемся, что дальше делать.

– Судебно-медицинскую экспертизу назначать?

– Назначь, на всякий случай. Проверим способности медиков. В постановлении кроме общих вопросов, касающихся возраста, пола, роста и так далее, укажи на необходимость установить хотя бы ориентировочно время захоронения и причину смерти. – Прокурор посмотрел на Бирюкова. – Так, Антон Игнатьевич?..

– Так не так, перетакивать не будем, – улыбнулся Бирюков.

– Ты ведь, как и Кротов, тоже местного происхождения?

– Да, из Березовки.

– О таинственно пропавшем председателе колхоза ничего не слышал?

– Нет.

Старик Хлудневский робко кашлянул в кулак:

– Вы, Антон Игнатьевич, порасспрашивайте своего деда Матвея. Матвей Васильевич хорошо знал Афанасия Кирилловича Жаркова. Они, можно сказать, друзьями были.

– Дед еще жив? – спросил Бирюкова прокурор.

– Не только жив, но вроде бы и здоров.

– Сколько ж ему лет?

– Как он сам говорит, одной тютельки до сотни не хватает.

– А с памятью у него как?..

– Память у Матвея Василича – золото! – вклинился в разговор Торчков. – Мы с ним постоянно наблюдаем по телевизеру происходящие события и ведем сурьезные разговоры. Тверёзо дед мыслит, демократию в обществе и безудержную гласность одобряет. Дескать, ничего страшного, кроме пользы, в этом существе дела нет…

– Ваня, не лезь в политику, – ухмыльнулся усатый Инюшкин. – Разговор идет о далеком прошлом.

– Помолчи, Арсюха! Ты в политике, как баран в апельсинах, и других дураками считаешь. Прошлое, будет тебе известно, одним узлом связано с настоящим и будущим. Если хочешь, даже товарищ прокурор подтвердит мою мысль.