Прокурор «подтверждать» не стал. Вздохнув, он обратился к Бирюкову:
– В райцентр с нами поедешь или останешься погостить у родителей?
Антон машинально глянул на часы:
– Завтра суббота. В выходные дни дежурством по райотделу я не связан. Пожалуй, останусь.
– Оставайся. Может, что-то интересное от деда узнаешь. В понедельник встретимся, расскажешь.
Глава 3
Невысокая худенькая Полина Владимировна встретила сына так, будто не виделась с ним целую вечность. По-девичьи стройная и моложавая для своих шестидесяти лет, она торопливо засновала по кухне, на радостях не зная, за что ухватиться. Антон, глядя на нее, засмеялся:
– Не суетись, мам, я на полных два дня приехал.
– Так ведь, сынок, работа твоя очень уж беспокойная. Позвонят из района – только тебя и видела. Говорят, у Ерошкиной плотины кого-то убили. Полная машина следователей туда покатила. Наверно, и ты ради этого приехал?..
– Тому «убийству» завтра, может, сто лет будет.
– За что же тогда арестовали Ивана Торчкова и Арсентия Инюшкина?
– Почему арестовали?..
– Кто вас знает, почему. Бронислава Паутова из окна магазина видела, как их почти силком затолкали в милицейскую машину.
Антон расхохотался:
– Вот дает тетя Броня! Ну, выдумщица!.. Просто понятыми стариков пригласили. Юридический порядок такой существует.
– Бросал бы, сынок, свой уголовный розыск да переходил бы в адвокаты. У адвокатов порядки спокойнее. Который год ведь уговариваю – не слушаешь.
– Рано в мои годы о спокойствии думать.
– Тебе и жениться все было рано. Уже в тридцать, слава богу, определился. Как дома-то?
– Нормально…
За разговором с матерью Антон рассматривал кухню. Все здесь было по-прежнему: просторный обеденный стол под цветной клеенкой, тяжелые табуретки, вместительный коричневый буфет, на стене – большая застекленная рама с семейными фотографиями, на которых запечатлелась вся династия Бирюковых в разные годы жизни. Вот только в этой раме появилась новая увеличенная фотография бородатого деда Матвея с орденом Красного Знамени и четырьмя Георгиевскими крестами.
– Кто это заснял деда при всех регалиях? – спросил Антон.
Полина Владимировна глянула на фотографию:
– Из районной газеты специально к нему приезжал корреспондент. Два дня расспрашивал. Обещал к Октябрьским праздникам в районке напечатать.
– Зачем дед кресты нацепил? Все царские ордена и знаки отличия отменены декретом Совнаркома еще в декабре семнадцатого года.
– Эта карточка сделана деду на память. Для газеты он снялся с Красным Знаменем. Фотограф хотел и отца при орденах сфотографировать, но тот наотрез отказался.
– Почему?
– Он только с начальством зубастый, а в душе стеснительный как красна девица.
– Что-то деда в доме не слышно…
– Недавно к Торчковым утянулся. Невтерпеж захотелось узнать у Матрены, что там опять ее супруг отмочил.
– Вот неугомонный старик! Не болеет?
– Слава богу, нет. Недели две назад отец ездил в Новосибирск на совещание и раздобыл ему слуховой аппарат. Теперь наш дед помолодел. – Полина Владимировна принялась накрывать на стол. – Перекуси, сынок, пока, а ужинать будем попозднее, когда отец с дедом придут.
– Я подожду, мам.
– Хоть чая с вареньем выпей.
– Чая выпью.
Завечерело. По селу шумно пропылило пригнанное с выпаса стадо, и сразу Березовка ожила. Заблеяли овцы. Загоготали потянувшиеся от Потеряева озера к домам гуси. Послышались женские голоса, прикрикивающие на неспокойных при дойке коров. Ушла доить свою Красулю и Полина Владимировна. Вернулась в кухню с полным подойником.
– Куда вам на троих столько молока?! – удивился Антон.