– Мы не сможем обсудить все вопросы на этом заседании Совета, – признала госпожа де Меркувиль, – но я, по крайней мере, попытаюсь прояснить ситуацию с «королевскими дочерьми». Вы поступили с ними милосердно. Теперь наша очередь проявить милосердие. Прокурор и интендант затеют спор, когда речь зайдет о кредитах, но интендант всегда соглашается со мною, потому что я оказала ему большую помощь в налаживании торговли с Антильскими островами.

Она была креолкой, рожденной на этих солнечных островах, где ее отец был губернатором. Отсюда происходила ее любовь к морю и к различным торговым сделкам, которыми знамениты карибские порты с их вечным движением, всполохами ярких цветов и возбуждающих ароматов: зерно меняли на сахар, лес – на шелка, рабов – на табак, порох и свинцовые пули – на ром, и так далее и тому подобное.

Перед началом заседания она успела шепнуть Анжелике, что у нее есть в Париже влиятельные знакомые, одна из которых особенно ценна. Речь шла о ее подруге детства, с которой она сначала вместе играла под ярким солнцем Мартиники, а потом они несколько лет вместе учились в пансионе во Франции. Вернувшись на Антильские острова, она поддерживала переписку с этой подругой, которая теперь обреталась в Версале, в окружении короля, и сумела привлечь внимание монарха. О ней уже начали говорить как о будущей фаворитке.

– А как зовут эту вашу подругу? – спросила Анжелика, которой было любопытно узнать, кто же стал соперницей Атенаис де Монтеспан.

– Маркиза де Ментенон.

Анжелика порылась в памяти, но это имя ничего ей не говорило. Между тем госпожа де Меркувиль уселась рядом с Пьером Голленом, который был самым незаметным из пяти членов Совета.

Она не хотела делать вид, будто является одной из них, но сегодня приглашенных участников заседания было едва ли не больше, чем постоянных членов.

Некогда именно королевский прокурор Высшего совета Ноэль Тардье де Лаводьер лично арестовал господина д’Арребу, так что никто не удивился, что последний затаил на него злобу и что они обменялись колкими замечаниями.

Анжелика видела, как молодой прокурор с уверенным видом вошел в зал, постоял, беседуя с господином Карлоном, затем уселся, лениво окинув собравшихся неприятным взглядом. Непреклонное выражение его лица совершенно не вязалось с нежно-голубыми глазами. Анжелика не могла не восхититься красотой этого молодого человека и невольно почувствовала, что готова простить ему все недостатки. А еще она вспомнила, что его жена – это та самая очаровательная Беранжер-Эме, чья живость и любезность так ее покорили.

– Эта парочка с амбициями, – почти не шевеля губами, прошептал Вильдавре. – Жаль, что его жена так прелестна… а сам он так красив…

Граф де Ломени-Шамбор был одет в скромный серый суконный камзол военного покроя. В мягком свете, проникавшем через стекла витражей, его лицо с тонкими чертами, отражающее чистоту его помыслов, показалось Анжелике печальным.

Интендант Карлон, хотя и беседовал сразу со всеми, тоже, казалось, был погружен в мрачные мысли, и Анжелика почувствовала, что эти двое мужчин, которых, как она знала, связывают узы дружбы, удручены каким-то личным горем. В конце концов Ломени поймал на себе ее взгляд и, удивленный тем, что она смотрит на него, улыбнулся.

Интендант же, напротив, нахмурился. Он и Анжелика сидели слишком далеко друг от друга, чтобы обмениваться словами, но им одновременно пришла в голову одна мысль: на этом заседании будет обсуждаться вся история с приездом, а вернее, неприездом герцогини де Модрибур, и для многих из присутствующих это будет нелегко.