Оле досталась творческая искра. Она звонко пела, пластично танцевала и могла обаять кого угодно, даже директора школы. В семье её называли куклой или Олюшкой. Её красота была не домашней, как у Вероники, а сочной и волшебной. Оля мечтала поехать на «Утреннюю звезду», покорить жюри и пожать руку Юрию Николаеву. В школе она участвовала в концертах самодеятельности, читала со сцены стихи Настиного сочинения и не собирала замечания от учителей. Её любили и ставили в пример.

Настя тоже занималась танцами, но безрезультатно, не держала осанку и косолапила, если и участвовала в школьных постановках, то в качестве декоратора и пажа «принеси-подай». Олю она искренне обожала и не обижалась, если ту при ней хвалили.

Через открытое окно долетали голоса Полины и Миши, на первом этаже бормотал телевизор, Вероника в коридоре говорила по телефону, громко обсуждала с кем-то синтезатор, которой можно выиграть на передаче «До шестнадцати и старше», Арина включила радио. Сквозь какофонию звуков пробился голос Оли и смех Насти.

Рассказать вам сказку?

Как дед насрал в коляску.

И поставил в уголок,

Чтоб никто не уволок…

Настя хрюкнула, а Оля продолжила:

Баба думала малина,

Откусила половину…

Галина осуждающе покачала головой. Внучки частенько распевали подобные куплеты и сами же заливались смехом. При взрослых пели песни из мультфильмов, а наедине развлекались дворовым творчеством, которое приносили домой Арина или старший брат.

По лестнице поднялся Лёшка, замер на верхней ступеньке и громко крикнул:

– Настька, там твой «Чёрный плащ» начинается!

Девчонки тут же выбрались из домика и кинулись на первый этаж, на ходу отвечая ему строчкой из мультфильма: «Только свистни, он появится!»

Галина осталась с Вероникой. Пыльный комок из штор она так и не донесла до стиральной машины. Говорила по телефону, накручивая кудрявый провод на палец, и улыбалась:

– А завтра встретимся?

Невидимый собеседник произнёс что-то, вызвавшее у неё смущённую улыбку.

– Сегодня уборка. Вряд ли отпустят. Всё пока.

Из трубки вылетело всего одно слово, Вероника зарделась и расцвела.

– И я тебя люблю.

Галина тоже расплылась в улыбке, будто это ей признались в любви. Открылась последняя в коридоре дверь, и она направилась в спальню Тихона. Вообще-то комната принадлежала двум братьям, но если Лёшка приходил среди ночи, то спал на террасе. Часто вообще заявлялся под утро, переполненный кипучей энергией юности. С тех пор как поступил в техникум, домой он приходил, только чтобы поесть и переодеться.

В спальне царствовал Тихон. Создал свой электронно-технический мир. Полки ломились от всевозможных деталей, батареек, лампочек и инструментов. Не прекращая, жужжал видеомагнитофон, переписывающий один за другим боевики и ужастики. Уже год как в спальне работал подпольный цех по копированию иностранных фильмов и музыки. Придумал это Филипп, а воплотил Тихон. В воздухе пахло канифолью, жженым пластиком и залежавшимися носками.

Тихон оглядел пустой коридор и громко чихнул.

– Мам, я, кажется, градусник разбил!

Повисла тишина, в которой фраза из мультфильма прозвучала на удивление громко: «Я ужас, летящий на крыльях ночи!». Нарастающий топот множества ног напоминал лавину – на второй этаж хлынула вся семья.

Лёшка прибежал первым, оперся о ручку веника и печально заключил:

– Ну всё, дом придётся сносить.

Полина влетела в тёмную душную комнату и огляделась.

– Где он?

– На подоконнике.

– Все выйдите на первый этаж, Миш, неси хозяйственное мыло и соду. – Она приложила ладонь ко лбу Тихона: – Ты как?