Спустя час Арина объявила, что закончила. Филипп привстал и протянул руку.

– Дай посмотреть.

– На, – без ломания сразу же согласилась Арина. Ей самой портрет очень понравился, один из лучших, что она рисовала. Дед Данил точно бы её похвалил.

Настя наклонилась над плечом Филиппа и, пока он молчал, тоже внимательно рассматривала рисунок. Через пару секунд повернулась к нему, пощупала нос, провела вдоль брови и тронула нижнюю губу.

– Ты.

Он сделал вид, что сейчас откусит ей палец.

– Ам!

Настя взвизгнула и отклонилась. Филипп принялся её щекотать одной свободной рукой. Арина молча наблюдала за их дурачествами без тени улыбки, ждала его слов как приговора. Наконец он протянул ей блокнот.

– Действительно я. Но причёска другая. И мне с ней реально лучше.

Арина улыбнулась и хотела уже поблагодарить за похвалу, но Филипп ещё не закончил.

– Ты самый настоящий художник. Сомневаюсь, что завтра будет хоть кто-нибудь равный тебе. Можно потом заберу портрет? Если ты не против, конечно.

Филипп и раньше при Арине раздавал комплименты другим девчонкам, учителям и даже продавцам в магазине, она видела, как его слова действуют на женщин, и была уверена, что уж она-то не какая-то размазня, чтобы растрогаться от похвалы, но сейчас не смогла сдержать расползающуюся улыбку. Ей хотелось сразу же начать рисовать ещё и ещё.

– Спасибо. И за то, что позировал, тоже.

– Честно говоря, это лестно, что ты меня выбрала. Так что тебе спасибо.

Арину вписали в список участников на первом уроке, а на последнем состоялся конкурс. Юных художников набралось двенадцать человек, большая часть из них посещали не только уроки изобразительного искусства, но и местную художественную школу. Арина оказалась самой младшей и самой нетитулованной. Её присутствию сначала удивились, но припомнили, что она неплохо справляется с «Молниями» и рука у неё набита как минимум на каллиграфию.

Конкурс художников, в отличие от спортивных состязаний, не пользовался популярностью, желающих поорать в поддержку и помахать самодельным плакатом не нашлось. В коридоре столпилась небольшая группа людей – друзья и знакомые, ожидающие окончания учебного дня. Само награждение планировали провести на последнем звонке вместе с вручением грамот за другие заслуги.

Поболеть за Арину пришли Филипп и Лёшка. Они забрали сопливую Настю из садика, но домой отвести не успели, привели её с собой. Чуть позже прибежали и Вероничка с Олей, последним пришёл Тихон, устроился на подоконнике и сразу же уткнулся в тетрис. В отличие от других, он не говорил напутственных реплик, не обнимал и не тряс за плечо, но присутствовал и молчаливо поддерживал.

Перед тем как уйти в класс, она вскинула вверх сжатый кулак:

– Я порву им задницы. Вот увидите.

– Арина! – возмутилась Вероничка.

– Вот это я понимаю, настрой! Так держать, сеструха! – Лёха хлопнул Филиппа по ладони и тоже поднял сжатый вверх кулак.

– Порви им задницы! – повторила Настя и засмеялась.

Вероничка в ужасе закрыла ладонью её рот, но, коснувшись влажного из-за насморка носа, тут же отдёрнула руку.

Участников рассадили в кабинете математики, по одному человеку за парту, вручили им чистые листы, карандаши каждый принёс свои. Сначала собрали заранее подготовленные работы. Ни одна из них не была подписана, чтобы баллы выставляли без привязки к именам и личным симпатиям. Арина отдала портрет Филиппа, перевернув его обратной стороной, и разложила на парте игольно-острые карандаши. Она волновалась, но внешне казалась спокойной, её нервное состояние проявлялось только в том, что с самого утра она грубила и огрызалась чуть больше, чем обычно. За завтраком Лёшку послала матом, на что он пригрозил рассказать деду Вите, тот ненавидел ругательства и мог достать ремень.