Сама Полина в женской дружбе не нуждалась, да и подруг у неё не было и не могло быть. О её ревности по городу ходили слухи. Своего муженька она оберегала от любого женского внимания, изучала каждый волос на его одежде. Как-то даже Кате досталось за то, что она кружит вокруг драгоценного Миши. Катя призналась, что кружит, но не около Михаила, а около его старшего брата, и ревность поутихла. Общались они мало, в основном насчёт Насти, но, потеряв седьмого ребёнка, Полина перестала приходить в садик за дочкой, и виделись они теперь только на праздниках и собраниях.

С малышом приключилась какая-то тёмная история. Полина была уже на восьмом месяце и рожала не в первой, но сын, а это был мальчик, не выжил. Никто в окружении Кати не знал подробностей, а Лёхач не делился с чужими личным. Почти месяц Полина лежала в больнице, возвратилась печальная и молчаливая и стала брать заказы на шитье. Вот и заведующая доверила ей новогодние костюмы. И теперь танец снежинок оказался под угрозой.

Катя снова вернулась мыслями к Лёхачу. Может, сводить его к цыгану-сапожнику? Стукнувшись лбом об эту мысль, Катя резко остановилась. А вдруг он скажет, что они не пара? Нет, слишком рискованно. Несмотря на все Лёшины выкрутасы и порой обидное равнодушие, Катя его действительно любила и мечтала увидеть отцом своих детей. Двух, нет, лучше трёх, а может, и четырёх. Антоновы отличались плодовитостью, у них в роду встречались и двойни. После яблочной бормотухи и ласк Алексей как-то признался, что у него был брат-близнец, но умер, едва родился. В память о брате без имени осталась яблонька. Катя видела Живой сад цветущим и видела странные деревья, хотя не особенно верила в их волшебство. Втайне надеялась вытравить эту дурь из головы мужа, когда у неё на это будут официальные права.

В доме младших Антоновых их встретили тепло. Правда, случилась небольшая заминка в дверях. Полина удивилась:

– А Лёхач где? Он что, не встретил вас? – Увидев котёнка, она устало вздохнула: – А это что за чудо-юдо?

Катя не успела ответить, в дом следом за ней ввалился раскрасневшийся и взмыленный Алексей.

– Догнал!

Полина нахмурилась:

– Ты что, не забрал их?

Лёша открыл рот, но не успел сказать ни слова.

– Мы пешком пошли, – торопливо вмешалась Катя, – погода хороша, решили прогуляться. Я и забыла, что Алексей за нами приедет. Котёнка Настя подобрала. Я не смогла его отнять.

Настя вручила котёнка Лёхачу, разулась и убежала по коридору на кухню, а Катя застопорилась в прихожей, почувствовала, как Алексей погладит её по спине, а потом и немного ниже. Склонившись, он прошептал.

– Спасибо, Катюша. Ты настоящий друг. Я и правда забыл. Вообще из головы вылетело. – И уже громче добавил: – Отнесу Селёдке этого Рэмбо. Может, приголубит найдёныша, а может, сожрёт.

Алексей ушёл на кухню вслед за Настей, а Катя побрела за Полиной в зал. Семья Кати приехала в Славянск лет десять назад, и она никак не могла привыкнуть, что на Кубани большую комнату называют именно так – зал. Тоже мне парадная приёмная!

У Антоновых зал выглядел слишком просто для такого громкого названия. Мебель старая и разномастная, «стенки» с сервизами и книгами нет, только сервант, на вид – ровесник деда Вити. Что в коридоре, что в гостиной, да и в других комнатах на полу лежали ковры, коврики и дорожки, цветные, узорчатые с бахромой и без, некоторые самодельные и сильно потёртые. На стенах тоже висели цветастые пылесборники, правда, выглядели они ярче и любопытнее. Настоящим богатством можно было назвать разве что цветы: плетущиеся лианы, цветущие фиалки всех сортов и огромные, похожие на деревья, фикусы. Даже кактусов наблюдалась целая полка, от плоских до шарообразных. Судя по всему, сажали их во что придётся, на подоконниках и полу кучились вёдра, отбитая, отслужившая посуда, горшки и ополовиненный футбольный мяч. Если в детском саду требовалось озеленение, обращались за «рассадой» именно к Антоновым. Отщеплённые листья, обломанные веточки и «детки» из зелёного царства приживались легко и быстро.