Анника сделала его своим сенешалем – не он этого хотел. Он не знал о чём она думала больше – считала ли, что его знание тактики небесного племени и других демонических кланов принесёт пользу её дому, хотела ли просто заставить его поверить в то, что он будет здесь нужен… Как бы там ни было, Эштар слишком часто чувствовал, что не справляется.

Он всё чаще вспоминал о тех встречах и всё больше думал о том, что сам был виноват в том, как всё закончилось. Он поставил Даная в неловкое положение. Обладая определённой властью, он не имел права просить о чём-то подобном любого из своих подчинённых, договариваться о конфиденциальности, а потом нарушать чистоту договорённости, не позаботившись о себе должным образом после этого.

Теперь, на Архипелаге Нар-Шах, он время от времени прогуливался мимо лавок, где открыто продавалось множество необычных для Верхнего Царства предметов. Здесь можно было купить что угодно, но Эштар никогда не решился бы сделать это и дать продавцам и прохожим пищу для сплетен.

Когда на оружейный склад прибыла очередная партия оружия и предметов для дисциплинарных взысканий, Эштар сказал, что первым осмотрит её, потому что Анника не любит заниматься такими вещами. И это тоже было правдой.

Это позволило ему незаметно унести несколько предметов к себе в башню, и хотя бы подержать в руках неиспользованную пахнущую свежей кожей девятихвостую плётку. Он смотрел на неё, когда боль переставала быть привычной и превращалась в чувство, что небо вот-вот опрокинется на него. Когда головокружение было настолько сильным, что стоять прямо стоило каждой унции усилий, и он чувствовал себя так, что готов был вернуться в темницу Серебряной Ярости только бы это прекратить.

Тем не менее, он некоторое время избегал говорить об этом с Госпожой. Не в последнюю очередь потому, что всё ещё считал её врагом. Неприятие волной поднималась в его душе каждый раз, когда он думал о том, чтобы снова доверить эту сторону себя кому-то другому. Он, конечно, не был настолько глуп, чтобы сделать это с женщиной, которая держала его в плену, которая позволяла своим слугам насмехаться над ним, когда он только сюда попал. Которая могла в любой миг превратить его в тень, узника или раба, лишить всего. И которая просто могла всем об этом рассказать.

***

Он не приближался к Аннике до того, как она назначила его сенешалем, потому что чувствовал себя пленником в новом доме. Он понимал, что пошёл на это добровольно или почти добровольно – по крайней мере, это в куда больше степени было решением его клана, чем дома Нар-Шах.

Первые несколько недель были самыми тяжёлыми. Вспоминая их теперь, Эштар иногда думал, что здесь вообще не знали, что делать с ним. Дом Анники был восстановлен около сотни лет назад, о том, что происходило с ней и с её семьёй ранее все предпочитали молчать. Однако Эштар видел, что здесь практически нет никого старше ста лет и мало кто на самом деле умеет управлять, наказывать, строить стратегию на десятки лет вперёд. На тот момент, когда Эштар сюда попал, Раймир вообще был единственным здесь, кто что-то знал об управлении демоническим кланом, его представления об этом зиждились на опыте дома Чёрного Огня, где он иногда замещал мать. У Анники был опыт руководства небольшими группами людей, более-менее преданных ей, и никакого в том, чтобы контролировать сотни подчинённых, многие из которых приходили сюда из честолюбия или жадности, а не потому что хотели участвовать в жизни семьи.

Всё это Эштар понял много поздней. Тогда он просто оказался заперт здесь. Его первые дни прошли в темнице вместе с другими «трофеями», доставленными из Небесного Свода. На самом деле это немного укрепляло боевой дух, потому что он видел за соседними решётками своих людей и чувствовал, что отвечает за них, что не может сдаться у них на глазах.