– Я не смогла ждать. Его перевели? В какое отделение? – меня мало волнует причина, почему не отвечал Горин, и не особенно сильно живот. Это все подождет.

– Ты таблетки сегодня пила, что тебе прописал гинеколог? – у него свои вопросы, – ты почему носишься по больнице, у тебя тоже постельный режим!

– Глеб! Где Илья?! – злюсь.

– Илью перевели, – берет меня за руки, мне это не нравится, – в другую больницу.

– Что? Это как? – кровь отливает от лица.

– В Москву. Спецтранспортом сегодня рано утром забрали.

– Это как вообще? Из реанимации?! – я не выдерживаю, вскакиваю с дивана. Глеб резко тянет меня назад.

– Сидеть! Я тебе сейчас успокоительное вколю, будешь спать часов шесть! Выдохни!

Падаю обратно на мягкие подушки, но уровень моего шока и возмущения все равно где-то там наверху и предельных границ.

– Как его могли забрать? Каким еще транспортом в таком состоянии?

– Вертолетом, наш главный лично все оформлял, экстренная транспортировка, по платной страховке. Медицинский спецвертолет и бригада врачей в комплекте. Твой Воронов полетел в Москву с полным комфортом и вообще во сне.

– Почему ты мне не позвонил сразу? – не могу не выразить обиду.

– Потому что, Поля, ты беременная женщина, которую лучше не будить в шесть утра такими новостями. Ты еще от прошлого раза не отошла! Плюс у меня была срочная работа, консилиум по сложному случаю, я позвонил бы тебе сразу после утреннего обхода. Нормально бы все рассказал, когда ты дома под присмотром Руса.

Я роняю лицо в ладони, ерошу распущенные волосы. Когда у меня уже все будет нормально?! Без сплошного потрясения нон-стоп.

– Это она его забрала? – поднимаю голову.

– Официально все оформила страховая, запрос и транспорт были из московской клиники, но да. Я уверен, что это та женщина. Больше некому, никто не звонил в больницу и не обращался в качестве родственника.

– А как такое возможно? Он был согласен? Или он сам захотел в Москву?

– Поль, Воронова никто не спрашивал, он со вчерашнего дня у нас был на седативных, спал после всех обследований. В момент транспортировки его даже не будили, просто погрузили и увезли.

– Да это похищение какое-то!

– Нет. Это медицинский трансфер. По документам – всё чисто. Илья официально выписан и переведён в другое лечебное учреждение.

– Боже… я даже не успела с ним поговорить.

– Я знаю. Но ты не смогла бы это предотвратить. Реаниматологи и главный все сами решили. Илью отправили в частную клинику на лечение и персональную реабилитацию. – Глеб проводит рукой по волосам, будто ему передо мной ужасно неловко. – Может, так будет даже лучше, ты же знаешь, что возможности платной медицины шире, чем государственной. С ним будут работать хорошие специалисты, значит, он быстрей восстановится и все вспомнит.

Мои плечи опускаются. С одной стороны, я понимаю, что в московской клинике он может действительно быстрей поправиться, но в то же время Илью будто бы украли у меня.

Как тут выбрать между тем, что лучше для него, и тем, что хочу я?

А я хочу, чтобы он меня вспомнил! Я хочу увидеть осознанный взгляд и услышать ответы на мои вопросы, потому что вариться в этом неведении – это самая страшная пытка!

– Ты вчера с ним разговаривал еще? Он начал вспоминать? Хоть что-то прояснилось?

Горин поджимает губы и коротко качает головой.

– Вчера он все так же был в октябре прошлого года, его сознание пока не может перестроиться. Мы после консультации с психиатром решили, что нельзя давить слишком резко, он плохо реагировал.

– Что значит плохо?

– Начинал волноваться, поднималось давление, появлялся острый болевой синдром. Ему сейчас все это вредно, давление вообще может вызвать кровоизлияние или инсульт.