– Не надо, – отказывается, поправляет сумочку от Диор на локте, – мне нужен ваш главный врач, как к нему пройти?

– На посту вам объяснят, – Глеб кивает в сторону холла.

К моему счастью эта особа удаляется есть мозги главному, а Глеб бережно ведет меня в какой-то кабинет в отделении, здесь стоят шкафы и столы, большой диван для отдыха. Это комната для врачей.

– Присядь, я не могу на тебя смотреть, ты будто упадёшь сейчас. Так нельзя, Полин, я тебя снова госпитализирую и перестану выпускать, если не обеспечишь будущему ребёнку, а значит и себе, спокойствие.

– Легко тебе говорить! – меня начинает накрывать новыми оттенками неуправляемых эмоций, теперь я хочу рыдать.

От несправедливости всей этой жуткой ситуации, в которой я уже не понимаю, какую роль я играю!

Глеб что-то капает в кружку.

– Как это понимать, ты слышал? Илья думает, что он в Москве и сейчас октябрь! Меня назвал Волкова, а ее целует! А ведь он мне сделал предложение! – резко поднимаю руку и показываю обручальное кольцо. Плечо прошивает боль. – Ай!

– Тихо, тихо, – Горин ловит мою руку, мгновение смотрит на красивое колечко с несколькими некрупными бриллиантами, а потом возвращает на место в слинг, застегивает все фиксирующие ремешки. – Пока рано делать выводы, Илья только проснулся, он был очень растерян и в некотором шоке.

– Это пройдёт? Он меня вспомнит? Завтра можно к нему прийти? Я хочу поговорить, напомнить.

– Не могу обещать, – Горин протягивает мне кружку, – на завтра я записал его на повторное МРТ и приглашу на консультацию психиатра, проверим его когнитивные способности. Никогда нельзя точно знать, как подобные травмы скажутся на работе мозга. Пока это похоже на ретроградную амнезию.

– Он забыл часть прошлого?

– Да, судя по всему некоторый кусок его памяти стёрся, такое часто бывает при серьезных черепно мозговых.

– И что дальше? Он вспомнит?

– Увы, даже у врачей не таких гарантий. Я назначу обследования, терапию, ему нужно будет пройти реабилитацию. Но… быть может, он завтра проснётся и все вспомнит. Давай не будем торопиться, дадим Илье восстановиться.

Я сдуваюсь, будто из меня выпустили весь воздух, хочется растечься по дивану мягкой тряпочкой.

– Как он сейчас? – вспоминаю гримасу боли на лице Ильи.

– Спит. И он пока будет очень много спать, так мозг восстанавливается. Поэтому я и ограничиваю посещения, в короткие моменты его бодрости он будет занят врачами и обследованиями, это тоже стресс.

Я пью залпом какую-то горькую дрянь в кружке и устало откидываюсь на спинку дивана.

– Ты мне сообщишь, когда я смогу к нему приехать?

– Да, я обязательно позвоню, когда Илья будет готов к визиту.

– А ты можешь эту «родственницу», – морщусь от привкуса этого слова, – не пускать к Илье?

– Не могу, она вписана в его список посещений. Только он сам может запретить, если захочет.

И меня как будто льдом из ведра окатывает воспоминание их поцелуя. Уже здесь, в больнице.

Захочет?

«Волкова. Я тебя уволил».

Боже мой, да что же это такое со мной вечно?!

Я должна как-то вправить ему мозги. Так нельзя!

Это он меня любит больше жизни или ее?

Я уволена или должна выйти за него замуж?

Кто мне ответит?!

Хочется биться головой о стену, но с Гориным это не пройдёт, он уже напичкал меня успокоительным, а потом и вовсе звонит Руслану, чтобы тот забрал меня домой. И я даже не могу решить, чем это считать, предательством или спасением.

Я хочу заползти куда-нибудь в тихий уголок и спрятаться, чтобы меня никто не трогал.

Хорошо хоть брату хватает мудрости меня не трогать до следующего дня, а после стараться не касаться этой темы без моего желания. Я сама ему все рассказываю, как минимум, чтобы меня не разорвало от внутреннего давления эмоций.