Мотаю головой. Перед глазами – вчерашняя ночь как по кадрам.

Зажмуриваюсь. Пытаюсь вздохнуть.

Предохранялся ли Амир? Не помню.

Я была слишком напугана. Слишком подавлена.

Боялась того, что произойдёт дальше.

Не видела. Или не обратила внимания? Да, честно говоря, просто старалась не смотреть ему ниже пояса.

Чтобы не бояться ещё больше.

Втягиваю носом воздух. Вдох-выдох.

Спокойно, Ника.

Нагибаюсь и поднимаю с пола блестящий блистер.

В нём – только одна таблетка. Крохотная, как белоснежная капелька. Хотя я помню, что было две.

Куда делась вторая – непонятно. Ну и ладно.

Даже, если он предохранялся, лучше выпить препарат. Так надёжнее.

Беременность в мои планы точно не входит.

Дрожащими руками вскрываю упаковку. Отправляю в рот кругляшек, запивая водой.

Молюсь, чтобы ещё не было поздно. Мы ведь только вчера. Меньше суток прошло.

Должно сработать.

Устраиваюсь за столом, но не могу собрать мысли в кучу. Ручка в пальцах просто ходит ходуном.

Оставляет на листе бумаги неровную линию. Кардиограмму какую-то.

Перед глазами – снова сильные мужские руки с длинными пальцами. Стальные мускулы, перекатывающиеся под кожей.

Обаятельная улыбка на волевом лице.

Голова начинает кружиться. Меня мутит.

Перед глазами – разноцветные мушки. Комната качается. И я едва успеваю добежать до санузла.

Трясусь в лихорадке над унитазом, сгибаясь пополам. И в зеркало на себя смотрю.

Красотка, ничего не скажешь.

Лицо по цвету сравнялось с колером листвы. Волосы стоят торчком, в глазах – сумасшедший блеск.

Пальцы трясутся. Ноги – словно ватные.

Но я всё равно собираю остатки воли в кулак. Откручиваю барашки на кране, умываясь холодной водой.

И за стол возвращаюсь.

Мне нужно. Просто жизненно необходимо сдать этот экзамен у Алсу Азатовны. Ведь это – моё будущее.

Иначе мамочка просто умрёт от горя, не дождавшись операции.

5. Глава 4

Вероника

****

− Да, всё верно, деньги поступили на счёт больницы. – Врач с задумчивым видом скребёт подбородок.

Как будто не верит, что я сделала это. Собрала за рекордно короткое время внушительную сумму денег, не доступную для обычной студентки.

Перебирает редкие волоски в куцей бородке. Жуёт губы, смотря на меня поверх толстых стёкол.

Не решается спросить.

− Значит, всё в порядке? – Голос дрожит. Срывается.

Сжимаю руки в «замке» до хруста. Боль отрезвляет. Заставляет почувствовать себя живой.

И стальной стержень проявляется.

− Маме проведут операцию?

− Теперь – конечно. – Припечатывает.

Снова и снова перелистывает медицинскую карту, лежащую на столе. Пробегает глазами по строчкам.

Как будто повод придраться ищет.

И я вся напрягаюсь. Собираюсь внутренне, готовясь к отказу.

− Нет, Вероника Юрьевна, не переживайте. Всё в полном порядке. Правда… - Перестаёт мяться. – Я не верил, что вам удастся внести оплату.

В горле разбухает. Втягиваю носом воздух, пытаясь сказать хоть что-то в ответ. Парировать.

Но слова не идут.

Встаёт колом во рту. И язык присыхает к нёбу.

− Очень много больных умирают, не дождавшись операции. – Врач продолжает, не обращая внимания на мои внутренние метания. – Кто-то не может найти донора, кто-то – денег…

Киваю.

Слушаю его слова, а в душе – выжженная пустыня. Я ведь и сама знала об этом.

Хриплый баритон режет по нервам.

Что было бы, если бы я не обратилась к Нине Ивановне – не представляю. Даже думать не хочу.

А теперь мамулю вылечат. И она на поправку пойдёт.

Наконец-то. Спустя столько времени…

− Но вы, Вероника, молодец. – Наконец, завершает тираду. – Будем готовить вашу маму к операции. Я вам сообщу.

− Спасибо. – Мой голос словно треснул. – Ведь всё будет хорошо?